– Какой еще план?

– План того, как со всем этим покончить. И снова быть вместе.

Тут я окончательно убедилась в том, что моя подруга сошла с ума, потому как ничто на свете не могло заставить ее мамашу вернуться в Лимерик. Бедняжка Элис. Я приготовилась выслушать ее план и убедительно доказать, что он не сработает. Ненавижу вправлять мозги, но что поделаешь, ведь кто-то же должен это делать.

– Ну что там у тебя за план? – вздохнула я.

– Не скажу, – решительно заявила Элис. – Отговаривать начнешь, знаю я тебя.

Я покраснела как рак, но Элис, похоже, ничего не заметила.

– Вот увидишь, он сработает, – продолжала она. – Осталось только продумать детали.

Тут уж меня одолело любопытство.

– Ну, Эл, ну пожалуйста, расскажи!

– Нет, Мэг, прости, но не могу. Просто положись на меня. Расскажу в следующий раз, когда увидимся.

– И когда же это, интересно? Моя мама уж точно меня больше сюда не свозит.

– Вот увидишь, – сказала Элис, хитро подмигивая, – скоро мама отпустит меня к отцу в Лимерик. Ты, главное, не волнуйся. Вот приеду, и все тебе расскажу.

Что ни говори, а Элис умела хранить секреты, так что продолжать выпытывать было бесполезно. А кроме того, я отлично понимала, что, несмотря на бодрый вид и показную веселость, в душе Элис была глубоко несчастна. Она скучала по отцу и по своей прежней жизни. Она была моей лучшей подругой, и я просто обязана ей помочь. Поэтому, каким бы безумным ни оказался ее план, я дала себе слово сделать все возможное, чтобы претворить его в жизнь.

В окно я увидела, как к дому подъехало такси. Из него вышла мама и направилась к дверям. Через секунду в прихожей раздался звонок домофона. Элис проводила меня до самого низа, немного поболтала с моей мамой и даже умудрилась подмигнуть мне, когда та на секунду отвернулась. Потом мама нетерпеливо взглянула на часы и сказала:

– Ну все, девочки, пора прощаться, иначе опоздаем на поезд.

Я в последний раз обняла Элис, и мы с мамой сели в такси. Обернувшись, я еще долго смотрела, как Элис радостно машет нам вслед, и почти готова была поверить, в то, что все у нее получится.

Когда в понедельник утром я снова пошла в школу, меня не покидало странное ощущение. Там все было таким обыденным, как будто я никуда и не уезжала на выходные. Мне так хотелось кому-нибудь рассказать о своей поездке в Дублин, но единственной, кто приходил на ум, была мисс O’Хёрли, а делиться подобными вещами с учительницей как-то глупо. Так я никому ничего и не рассказала.

Мелисса за выходные потянула связку, так что в понедельник все только и делали, что скакали вокруг нее и жалели. К моему великому облегчению, ей даже не представилось случая выставить меня на посмешище из-за пятничной истории с петицией. При благоприятном стечении обстоятельств была надежда, что она вообще про это забудет.

* * *

Прошло еще несколько недель, таких же скучных, как и все предыдущие. Как обычно, каждые несколько дней я получала электронные письма от Элис. Дай мне волю, я бы писала ей хоть каждый день, но мама не разрешала. Она говорила, что это только вгонит меня в отчаяние. Я и так была в полном отчаянии, но не могла же я сказать об этом маме. Она бы сразу стала приставать ко мне со всякими душеспасительными беседами, а я их терпеть не могу. Тайком отправлять письма я тоже не могла, потому что не знала пароля от компьютера. Мама считает Интернет крайне опасным для детей пространством. Папа на это как-то заметил, что наш мир вообще опасное для детей пространство и почему бы в таком случае просто не запереть меня в башне из слоновой кости и не успокоиться. В ответ мама метнула на него устрашающий взгляд, давая понять, что она не собирается обсуждать это при детях, и разговор был окончен.

Мы с Элис по очереди звонили друг другу по субботам. У меня, как правило, новостей бывало немного, зато Элис тараторила без умолку. Она начала потихоньку заводить друзей в школе. Часто упоминала про Жанин. Я была рада за Элис, но все-таки немножко ревновала. Пару раз она заикнулась о своем тайном плане, но я делала вид, что вовсе им не интересуюсь, хотя на самом деле сгорала от любопытства.

И вот, наконец, незадолго до Хеллоуина я получила от нее письмо:

Это были очень долгие шестнадцать дней. Скорее даже целых шестнадцать тысяч лет, а не шестнадцать дней. Каждый вечер я вычеркивала прошедший день в своем настольном календаре. Мама сказала, что от этого время не полетит быстрее, и была безусловно права, но я все равно продолжала вычеркивать. А что мне еще оставалось делать.

Наконец, наступила пятница, последний день четверти. Я была до того счастлива, что мне хотелось прыгать и визжать. (Разумеется, ничего такого я делать не стала, иначе Мелисса с ее прилипалами мне бы до конца дней этого не забыли.) И все же на обратном пути из школы я то и дело легонько подпрыгивала от радости, не в силах сдержаться.

Придя домой, быстренько переоделась и повесила школьную форму подальше в шкаф. Подумать только, впереди меня ждали десять счастливейших дней без школьной формы и без Мелиссы! Я надела свои лучшие джинсы и футболку, которую мама купила мне в день отъезда Элис. Потом я уселась в спальне и принялась ждать. Я попыталась прочесть несколько страниц из новой книги своей любимой Жаклин Уильсон, но так и не смогла сосредоточиться. Я пробегала глазами строчки, пролистывала страницы, но, хоть убей, не могла понять, о чем там речь.

Я вся измучилась в ожидании. И вот, наконец, без пяти шесть я услышала, как к дому Элис подъехала машина. Я со всех ног кинулась к входной двери. Элис как раз выходила из машины. Мы не виделись целых пять недель. Но она ничуть не изменилась. Правда, на ней была новая джинсовая куртка и потрясные новые джинсы.

– Мэг! – завопила она и бросилась мне навстречу. Мы даже расцеловались.

– Привет, Мэган, – улыбаясь, поздоровался со мной отец Элис. – Вижу, вы друг по дружке соскучились. Хочешь, пойдем с нами в дом, поможешь Элис устроиться.

Я, конечно, знала, что мама меня потом отругает за «нарушение их частного пространства», но не смогла отказать себе в удовольствии.

– Конечно, хочу, спасибо, – сказала я.