– Богатых все хотят, – улыбнулась Катя.

– Хотят, – усмехнувшись, кивнул мужик. – Только богачей на всех не хватает.

– Как же она утонула? – посмотрела на ровную гладь воды Катя. – Тихий пруд, это же не море в шторм. Захочешь утонуть, не утонешь.

– Озеро, – поправил рыбак. – Не пруд, озеро. Глубокое, между прочим. Как утонула, не знаю, не видел. Она воду не любила. Плохо плавала.

Пьяный парень раскачивал лодку, девушка цеплялась за вёсла.

– К воде нужно осторожно относиться. Летом здесь народу полно, а всё равно не спасли.

Катя ещё посидела с рыбаком и вернулась домой, когда совсем стемнело.

По всему выходило, что съездил он не зря и привезёт по меньшей мере три потенциальных договора. Оставалось пережить банкет, любителем которых Бородин не являлся, и всё, можно ехать домой со спокойной совестью.

После заключительных речей до банкета оставалось ещё часа три, можно спокойно отдохнуть, пройтись по городу, купить Кате в подарок какой-нибудь сувенир. Он бы так и сделал, но уйти одному означало обидеть Ирину, а этого Бородин не хотел.

Видеть её он тоже не хотел, она достала его за последние дни, и поэтому Глеб трусливо спрятался в номере. Посмотрел почту – ничего интересного, вспомнил, что взял с собой электронную книгу, и улёгся с ней, открыв боевичок, который начал читать накануне отъезда.

Книга была написана легко, с грубым мужским юмором. Бородина всегда удивляло, что Катя такие книги терпеть не может, он читал ей вслух наиболее забавные места. Раньше читал, до того, как в его жизни появилась Ирка.

А ведь он даже не знает, какая литература нравится Ирине. Он вообще мало что знал о своей любовнице и никогда не пытался узнать больше. Она никогда его не интересовала, зачем, почему он с ней связался?..

Бородин опять попытался углубиться в чтение и не смог. В Кате ему было интересно всё. С ней он мог спорить о чём угодно, даже о политике, разговоры о которой ни он, ни она никогда всерьёз не вели. Он понятия не имел, есть ли у Ирины политические пристрастия и ходит ли она голосовать. Она не говорила, а он не спрашивал.

Глеб поднялся, достал из висевшего на стуле пиджака телефон, обрадовался, увидев мерцающий огонёк, говоривший о пропущенном вызове, и огорчился, поняв, что звонила ему не жена.

Он уже не помнил, когда Катя звонила ему в последний раз, а ведь раньше они перезванивались по десять раз на дню.

Звонить Кате было рано, у неё ещё шёл приём, и он перезвонил своей заместительнице, о пропущенном звонке которой сообщал мигающий индикатор.

– Как дела, Глеб? – услышал он знакомый голос.

– Нормально, Любовь Фёдоровна. Приеду, расскажу.

Она Бородину нравилась. Пожилая ухоженная дама, весёлая и остроумная, была ему настоящей опорой, и он с тоской думал о её возможном уходе на пенсию.

– Я хочу тебе напомнить, что в понедельник в десять НТС. Не опаздывай.

– Что? – не расслышал он.

– Научно-технический совет. Забыл?

– Забыл, – покаялся Бородин.

– Глеб. – Она помедлила и вздохнула. – Ковальчук заявление подал.

– Какое заявление? – тупо спросил он.

– Об уходе, какое же ещё.

Серёжа Ковальчук был самым перспективным из молодых специалистов, на нём держался огромный фронт работ, и его уход являлся настоящей катастрофой. Кроме того, немногословный парень просто по-человечески Бородину нравился.

– Почему? Его же недавно повысили.

– А ты чего ждал, Глеб? Ясно, что парень обиделся.

– Да на что обиделся-то?

– Ну ты даёшь, Глеб! – восхитилась Любовь Фёдоровна. – Его вычеркнули из авторов последней разработки. Ты думал, он это проглотит?

– Что?! – ахнул Бородин. – Да я впервые об этом слышу!

– Ну, значит, подружка твоя постаралась, – хмуро заметила женщина.

– Какая подружка? – зачем-то спросил он. Ясно, какая. Ирина Васильевна Мединская, ждущая сейчас в соседнем номере, другой «подружки» у него нет.

– Пока, Глеб, – не стала отвечать заместительница. – Не забудь про НТС.

Бородин, испытывая острое желание метнуть телефон в стену, аккуратно положил его на стол.

Последний вариант документации по разработке после всех его правок печатала Ирина, а он подмахнул не глядя. Ему просто в голову не пришло, что она может убрать чью-то фамилию.

Он отлично знал, что она сейчас ему скажет – произошла нелепая ошибка. Она случайно стёрла фамилию Ковальчука. Как он мог подумать, что она сделала это специально?

Он врал себе, когда говорил, что ничего о ней не знает. Он отлично знал, что от неё можно ожидать чего угодно и ей нельзя доверять.

Ковальчука Ирина терпеть не могла. Они появились в отделении почти одновременно, но Серёжа стал быстро расти, а Ирина так и оставалась на прежней должности. Странно, она никогда не говорила ему о Сергее, но Глеб знал, что она его не выносит, и даже знал почему. Потому что он умнее и талантливее.

Бородин решительно направился к соседнему номеру, постучал в дверь.

– Ты зачем вычеркнула Сергея из авторов? – устало спросил он, когда Ирина открыла. – Только не ври, что случайно, я не поверю.

– Случайно, Глеб. – Она виновато отвела глаза. – Правда, случайно. Я заметила, только когда документация уже ушла.

– Почему сразу не сказала?

Зачем он спрашивает, и так всё ясно…

– Боялась. Правда, Глеб, не хотела тебя расстраивать.

Она уже накрасилась к банкету, заметил Бородин. Глаза казались огромными, в них появились слёзы, и Глеб всерьёз задумался, потекут они из обоих глаз или только из одного.

– Ира, мы не сможем работать вместе. Я не допущу, чтобы ты мне мешала.

Господи! Хоть бы она провалилась куда-нибудь! Глеб никогда не задумывался, нужно ли ему уважение коллег. Теперь понял, что нужно. А эта дура сделала его посмешищем. Нет, не она. Он сам сделал себя посмешищем.

– Потом, Глеб, – быстро сказала она, как обычно, принимая вид несчастный и жалкий. – Я сделаю, как ты скажешь, только сейчас не надо об этом.

Оставлять её под своим началом нельзя, теперь он каждую минуту будет ждать, что она выкинет ещё что-нибудь абсолютно недопустимое.

Слёзы не потекли, они исчезли, словно их и не было. Ирина приблизилась, уткнулась ему в грудь.

– Пожалуйста, Глеб, не надо ссориться. Это наш последний вечер, давай проведём его нормально.

– Давай, – согласно кивнул он, с тоской подумав, что не успел позвонить Кате.

Он приедет в Москву и сразу покончит с этим, как бы жалко Иру ему ни было. Да, он жалел её, потому что видел и понимал, что нужен ей. И это было ужасно.