Ган покачал головой.

— Нужно знать, как пользоваться библиотекой, — сказал он. — Независимо от того, можешь ты читать или нет. Ты говоришь, что тебя интересует архитектура, и думаешь, что книги по архитектуре так прямо и прыгнут тебе в руки. Ты, очевидно, полагаешь, что они хранятся в одном месте.

— Мне плевать! Я сама найду все, что мне нужно.

Ган не сводил с нее внимательных глаз, и под его скептическим взглядом Хизи почувствовала, как злость уходит. А без гневного запала трудно было противостоять насмешливой проницательности Гана. Она, однако, не сдавалась. И даже когда злость остыла, она вдруг испугалась своей неожиданной вспышки.

Она раздумывала, не стоит ли ей добавить «пожалуйста» к своим последним словам, но язык будто прилип к гортани.

Ган вдруг сказал:

— Ну, хорошо. Давай договоримся. Ты будешь тише воды, ниже травы. И не будешь со мной заговаривать. Кроме того, ты будешь очень осторожно обращаться с моими книжками. Если разорвешь хотя бы один листок, я немедленно уведомлю об этом твоего отца и доступ сюда тебе будет запрещен. Ну как? Принимаешь все эти условия, принцесса?

Хизи молча кивнула. Она, наконец, перевела взгляд и уставилась на замысловатый узор на ковре.

— Вот и прекрасно. — Ган положил доску на колени и вернулся к прерванной работе. На Хизи он больше ни разу не взглянул.

Дрожь в коленях не унималась. Хизи повернулась и оглядела сотни бесчисленных полок, которые, казалось, вели куда-то в неизвестные глубины.

Будто я снова в темноте, подумала она. Два года назад я ступила в кромешный мрак в поисках Дьена. И я опять пришла к тому же.

— Как все запутано, — сказала Хизи, когда они с Тзэмом сидели в саду и ветер трепал над ними тополиные листочки. — И хотя точно знаешь, что ищешь, ты все равно можешь никогда ничего не найти.

— А что ты хочешь найти? — пробормотал Тзэм, яростно расчесывая муравьиный укус на волосатой голени.

Совсем рядом с ними журчала вода в алебастровом фонтане под солнечным лазурным небом. Сад на крыше материнских покоев был любимым местом Хизи.

Хизи ухмыльнулась.

— Карты. Старинные карты, начертанные до того, как был построен этот город на месте затопленного. Карты, по которым можно будет представить себе, где искать Дьена и можно ли добраться до него иначе, чем по Лестнице Тьмы.

— Если Дьен даже… — Тзэм оборвал фразу, не договорив. Сколько раз за эти два года они спорили. Хизи упорно отказывалась признать, что Дьена нет в живых, пока у нее не будет доказательств.

Но сегодня она даже не рассердилась на него, и личико ее было грустным.

— Знаешь, Тзэм, я не уверена, что все еще ясно помню, как выглядел Дьен. Помню только, что у него были черные волосы, как у меня, и маленькое круглое лицо. И я его так сильно любила, Тзэм. Мне кажется, это все было очень, очень давно, когда я была еще совсем юной…

— Ты и сейчас юная, принцесса, — попытался разуверить ее Тзэм. — Ган прав: ты могла бы вести совсем другую жизнь.

Хизи презрительно фыркнула:

— Ну как же. Я могла бы, например, ходить на званые вечера, встречаться с мужчинами…

— Квэй считает…

— Я знаю, что считает Квэй. Ну и что из этого? К тому же я еще недостаточно взрослая для мужчин. У меня еще не было кровей.

По желтому лицу Тзэма вдруг пробежала туча, и, отвернувшись, он стал усиленно разглядывать фонтан. Хизи понимала, что смутила его. Постояв молча, она подошла к невысокой стене, огораживающей садик на крыше. Внизу под ней лежал Нол — призрачная столица, мерцающая в лучах предзакатного солнца. Сад ее матери находился на самой высокой крыше в южном крыле дворца, и хотя в северной стороне маячили в небе башни и зиккураты центральных залов, ничто не препятствовало свободному обзору на запад, юг и восток.

На востоке, сразу за дворцом, зеленые волны садов и виноградников ограждала стена, за стеной широко раскинулись поля проса и пшеницы, делившие на клетки, как шахматную доску, всю пойму, черные там, где земля была под паром, и обработанные голубовато-зеленые. И уже за ними начиналась пустыня, которую, Хизи часто слышала, люди во дворце называли Хвеге, что означает «убийца».

Ведя пальцем вдоль оштукатуренной стены, Хизи прошла до южной ее оконечности и взглянула вниз, туда, где стены дворца незаметно и плавно переходят в город, беспорядочную хаотическую путаницу улиц, магазинов и жилых домов. Возле дворца все они были обычных нормальных размеров, но чем дальше, тем становились все меньше и меньше. Хотя Хизи никогда не бывала в городе, ей трудно было поверить глазам, когда она смотрела на самые далекие дома, бесконечное множество домов, — они казались ей крошечными, не больше, чем кухня Квэй, а может, даже и поменьше.

На востоке и на юге царствовала Река. На берегу высился Большой Храм Воды, семислойный зиккурат, сверкающий всеми красками: белой, золотой, отливающей бронзой; с четырех сторон с него постоянно низвергались четыре мощных потока, приводимых в движение волей Речного Бога. Два водопада, которые были ясно видны Хизи, блестели на солнце, как серебро или бриллианты. Бог — Река был чересчур широк, и поэтому почти невозможно было разглядеть его дальний берег. Он лежал как глыба, свинцовый, тяжелый, безжалостный и неотвратимый. Тысячи разноцветных игрушек прыгали у него на спине: отцовские большие торговые баржи, суда рыболовов, плавучие дома и малюсенькие суденышки, вмещавшие одного или двух человек. Легкие грациозные чужеземные корабли с четкими обводами скользили под надутыми парусами. Словно стаи лебедей по осени, они держали путь в Болотные Царства и к морскому побережью за ними, а затем возвращались. И все, кто был на Реке, верили — нет, скорее, молились о том, чтобы он, Бог, по какой-либо капризной прихоти не проглотил их. Люди любили Реку, поклонялись ей, но не полностью доверяли. Река отобрала их у страшного убийцы, спасла их, сделав своей собственностью. У жителей Нола был только один Бог — Река и Рожденные Водой, как отец Хизи, который сам был наполовину Бог.

Как она сама. Как Дьен, где бы он ни был.

Странный громкий рыгающий звук раздался за ее спиной. Хизи улыбнулась. Тзэм не был богом. Он был смертный, но близкий, несмотря на то, что родители его принадлежали к разным расам. Смертный и потому более счастливый.

— Прости меня, — произнес он робко.

Хизи едва удержалась, чтобы не ответить ему резкостью.

— Ты знаешь, вовсе не поток затопил нижний город, — сказала она.

— Нет разве?

— Я всегда представляла себе, что сначала поток затопил город. Но на самом деле большая часть нижнего города была засыпана специально. Для того чтобы воздвигнуть новый.

— Значит, следующий поток не станет таким уж бедствием?

— Ты прав, Река не собирается затопить нас, своих детей, но… — Хизи переминалась с ноги на ногу. — Я слышала, что Река много спит. И потому мы часто должны полагаться только на себя.