— Хорошо, — сказал он, решив пока вести осторожную игру. — Уверен, что ваша щедрость будет оценена по заслугам, Растмур. Мы оба желаем видеть дорогую Пенелопу счастливой, верно?

Как только Энтони вернулся в столовую, Пенелопа и мать вопросительно взглянули на него. Он улыбался. Это было странно. Энтони редко улыбался по утрам, если не находился в Гейберделе с Джулией и детьми. Тем более он никогда не смотрел Пенелопе в глаза и не улыбался, особенно после того, как только что метал хромы и молнии, услышав рассказ матери о том, что видела дочь вчера в саду наедине с каким-то незнакомым мужчиной.

— Что такое? — спросила Пенелопа нервно.

— Кто приходил к тебе? — осведомилась матушка.

— Кажется, я нашел твоего загадочного джентльмена, мама, — сказал он, продолжая улыбаться.

— Моего кого?

— Джентльмена, которого, по твоим словам, ты видела в саду с Пенелопой, разумеется.

Матушка фыркнула.

— Какой же он джентльмен! Облапил ее всю! Просто ужас. Пенелопа, ты больше никогда не выйдешь за порог этого дома. Никогда!

— Глупости, матушка, — сказал Энтони, накладывая себе еще одну тарелку всего, что стояло на столе. — Она уже сегодня выедет.

— Выедет? А я говорю: нет! — заявила мать. — Энтони, если вчера ее видел кто-нибудь еще, сплетен не оберешься. Честно говоря, Пенелопа, не могу себе представить, о чем ты только думала.

Пенелопа хорошо представляла себе, о чем тогда думала. Слишком даже хорошо. По правде сказать, даже по дороге домой вчера под аккомпанемент материнских упреков и угроз она ни о чем другом не могла думать, кроме лорда Гарри и его восхитительных поцелуев. И не менее восхитительных рук. И возможно, его сильных плеч и этих озорных искорок в его серебристо-серых глазах. Боже! Как могла она не думать о лорде Гарри, если мать без конца муссировала эту тему?

— Уверен, она представляла себе, какой красивой невестой будет — наконец — и какой счастливой ты станешь, узнав, что ее будущее определилось в конце концов, — объявил Энтони.

Пенелопа перестала жевать. Минутку… Энтони говорил о невестах и будущем и улыбался… Она подавилась колбасой.

— Ты и вправду вчера ночью кое с кем ее видела, матушка, — продолжал он. — Она согласилась выйти за него замуж.

Теперь матушка перестала жевать. И поперхнулась чаем. Это еще надо суметь. Поперхнуться чаем.

— Она… что?!

— Я только что разговаривал с тем джентльменом. Все устроено. Он готов сделать все официально.

Матушка все еще чихала и фыркала.

— Джентльмен? Хочешь сказать… она в самом деле кому-то дала согласие?

— В самом деле. И насчет этого у меня очень хорошее предчувствие, матушка.

— И кто же этот нечаянный джентльмен? — поинтересовалась мать.

Пенелопа поморщилась.

— Он из старинного уважаемого рода, — сказал Энтони, намазывая на хлеб джем.

— Кто он?

— И в один прекрасный день унаследует не один, а сразу два титула, мама, — тянул время Энтони.

— Кто он?

— Очень хорошо учился, насколько я помню, — добавил Энтони.

— Кто он?

— Много путешествовал, как говорят.

— Ты избегаешь ответа на вопрос, Энтони. Говори немедленно, кто этот так называемый джентльмен, за которого я собираюсь отдать замуж свою единственную дочь.

— Харлиш Джестершун, мама, — ответил Энтони.

Пенелопа догадалась, что он пытался произнести, но из-за набитого хлебом рта звук получился сдавленным. Боже! Лорд Гарри пришел официально просить ее руки? Он говорил с Энтони как любой добропорядочный ухажер, и Энтони дал согласие? Боже, Пенелопа вдруг осознала, что не знает, как к этому относиться.

— Что это было, Энтони? — не успокаивалась мать.

Он проглотил то, что было во рту, но вопрос проигнорировал.

— Уверен, вы с Пенелопой замечательно проведете время, выбирая ткани ей на новой гардероб. Нужно как следует подготовиться к предстоящему событию.

— Какое имя ты назвал, Энтони?

Пенелопа прикусила губу. Выходит, лорд Гарри пришел и говорил с Энтони, как если бы они и вправду обручились. Как это предусмотрительно с его стороны. Он пришел к ее старшему брату хлопотать о ее деле и сумел заручиться его поддержкой. Как это чудесно.

Нет, минутку. Ничего чудесного. Энтони дал согласие! И готов отправить ее покупать свадебные наряды! В то время как должен был убеждать ее, что этот путь ведет к погибели. Должен был отговаривать ее от подобного союза! О нет, это совсем не замечательно. Это ужасно!

— Теперь мне пора идти, — сказал Энтони, отодвигая тарелку и вставая из-за стола. — Я должен составить договор и сделать объявление…

— О нет! — сказала мать, поднимая руку и останавливая его. — Имя джентльмена!

Энтони устремил взгляд на дверь, очевидно, желая сбежать. А потом улыбнулся:

— Пусть Пенелопа сообщит тебе эту счастливую новость.

Вот трус. Ей хотелось состроить ему гримасу, но она передумала, решив, что не стоит давать матушке повод сердиться на нее. Может, все не так уж плохо, раз Энтони опасается, как бы мать не воспротивилась браку. Значит, перспектива не так его радует, как он пытается изобразить.

Пенелопа откашлялась и четко произнесла:

— Это лорд Гаррис Честертон, мама.

— Что? — Мать вскочила из-за стола, загремев тарелками и расплескав чай. — Это Гаррис Честертон был с тобой в саду прошлой ночью, облапив тебя всю?!

Теперь Энтони вскинул на нее бровь.

— Прямо так и всю?

— Только там, где позволительно, — ответила Пенелопа, вдруг почувствовав себя очень маленькой с возвышающимися над ней родственниками.

— Нигде непозволительно! — воскликнула матушка. — Господи всемилостивый, мне следовало догадаться, что грядут неприятности, когда увидела на прошлой неделе, как ты таращилась на него.

— О, значит, это любовь с первого взгляда, разве нет? — вставил Энтони.

— Не знаю, при чем здесь любовь, — вздохнула матушка. — Не прошло и двух недель, как человек вернулся из очередного своего путешествия, и все же ты полагаешь, что знаешь его достаточно хорошо, чтобы согласиться выйти за него замуж, Пенелопа?

— Возможно, если бы вы отпустили меня в Египет, — заметила она, хотя считала, что утверждать нечто подобное в ее игре было еще рановато, хотя и выглядело заманчиво, — я могла бы найти себе кого-то более подходящего.

В конце концов, это соответствовало правде. Однако придется продолжать игру, пока Энтони, как мать, не убедится, что лорд Гарри совершенно неподходящая кандидатура. Тогда она выложит свои карты на стол, и у нее будет предмет для торговли.