— Я сомневаюсь, что это правда, но если ты и тут уже успел подсчитать часы, то прими, пожалуйста, во внимание и тот факт, что Броди мой исполнительный директор.

— Убедительный аргумент. Впрочем, как и тот, что офис располагается у него дома.

— Мы устроили офис у него дома только потому, — возразила я, — что ты не захотел, чтобы офис был тут. Мы бы могли замечательно работать наверху, но ты сказал, что не хочешь, чтобы тебя беспокоили постоянные телефонные звонки и снующие туда сюда люди.

— Я посоветовал тебе арендовать помещение.

— Пять лет назад казалось нелепым арендовать целое помещение для еще небольшого бизнеса. Я бы осталась здесь, в своей маленькой комнатке, если бы могла, но мне требовалось больше места. И поэтому мы устроили офис у Броди в гараже. Не в доме. В гараже.

— Да ты постоянно пропадаешь у него дома. Я видел тебя там. Ты бываешь на кухне, ты пользуешься ванной. Готов поклясться, ты великолепно изучила и его спальню.

Он нарисовал такую грязную и омерзительную картину, что я уже чуть не кричала:

— Ты чудовищно не прав! Наши отношения с Броди ничем не отличаются от отношений любых людей, которые вместе работают.

— И путешествуете вы вместе. К примеру, на этой неделе вы четыре ночи провели в Хай Пойнте.

— Мы работали.

— Ну да, ну да. Мне пришли распечатки твоих телефонных звонков из других твоих поездок. На один звонок к нам приходится три звонка к нему.

— Он мой исполнительный директор, — повторила я. — Мой деловой партнер.

— Тогда почему ты не звонила ему во время рабочего дня?

— Потому что во время рабочего дня я была занята с другими людьми. И домой приходилось звонить либо утром, либо вечером.

— Ну естественно, Броди ты звонила вечером. Без пятнадцати десять, в половине одиннадцатого, в пятнадцать минут двенадцатого.

— Да, это так. К тому времени я успела уже поговорить с тобой и с детьми, перекусить, включить свой ноутбук, оценить, сколько я переделала за день, и составить список того, что хотела бы сообщить своему компаньону и узнать у него. Кроме того, прими разницу во времени. Вот и получилось, что я звонила поздно.

Я понимала, что мои объяснения звучали как оправдание, но обвинения Дэниса выглядели настолько несправедливо, что я просто не могла молчать.

— Ну а Броди конечно же не возражал. Как это мило с его стороны.

— Он сова, так же как и я.

— Да? И каким же образом ты об этом узнала?

— Таким же, каким и ты. Потому что Броди — наш лучший друг. — Я провела рукой по волосам, как будто это могло внести какую-то ясность в мои мысли. В голове у меня все перепуталось. Я внезапно осознала, что Дэнис скрупулезно собирал и накапливал аргументы против меня, планируя все это на протяжении длительного времени. Распечатки телефонных звонков. Броди и я. — Броди был твоим соседом по комнате в колледже. Ты знаешь его почти двадцать пять лет. Он твой лучший друг. Он крестный отец наших детей, их любимый дядя и — да, хорошо — он и мой лучший друг. И если ты вздумал ревновать, то мне очень жаль….

— Ревновать? Да ты спала с ним. Потому что секс между нами я бы назвал более чем посредственным.

Я почувствовала, как будто меня ударили в живот, в самую середину.

— Ты всегда меня хотел. И никогда не жаловался.

— Чертовски права. Зато ты старалась избегать секса со мной, как неприятного визита к дантисту. Ты то чувствовала себя измученной, то работала допоздна, то прислушивалась, не проснулись ли дети…

— Прекрати! Я очень редко отказывала тебе в близости и не помню ни одного случая, чтобы ты не получил удовольствия. На что ты жалуешься? Не возводи на меня напраслину, Дэнис. И не важно, насколько я была занята — на секс всегда находилось время. Нам вполне этого хватало.

— Количество не значит качество.

Я возвела глаза к потолку.

— Ради Бога, что тут вообще происходит?

— Это, — ответил Дэнис, ударив по бумаге, которую я держала в руке.

Я сделала шаг назад, а он подскочил к телефону. Все происходящее слишком ошеломило меня, поэтому я никак не отреагировала на то, что он поднес трубку к уху и набрал номер. А его фраза: «Пришлите кого-нибудь сюда как можно скорее», — после того как он назвал кому-то наш адрес, окончательно сбила меня с толку. И только когда он повесил трубку, я осознала, наконец, что именно произошло.

Мой муж, который обнимал меня всего лишь две недели назад, ни разу даже не намекнув на свои чудовищные планы, только что вызвал полицию.

— Дэнис, — запаниковала я. — Ради Бога, Дэнис. Ты сейчас сжигаешь все мосты.

— Уходи.

— Что ты делаешь с нашими жизнями?

— Ты сделала это уже давно, не я.

— Я нуждаюсь в детях, а они во мне.

— Теперь у них есть я.

— Теперь? Только теперь? Так вот вдруг? А где ты был в последние девять лет? Я хочу быть с моими детьми.

— Ты скажешь это судье в понедельник. В полдень. А сейчас я хочу, чтобы ты ушла.

— Но я твоя жена.

— Согласно решению суда, мы уже формально разведены.

Мне стало трудно дышать. Каждая его фраза буквально убивала меня. И тон, каким он все это произносил. Такой грубый. Такой резкий. Такой жестокий. Я не понимала, в чем дело, что ему было нужно. Но я прекрасно понимала, что сейчас потеряла самое дорогое и святое в этой жизни. И я прошептала умоляюще:

— Но ведь должен же существовать какой-то иной выход. Более мягкий. Ради спокойствия детей. Они знают, что я должна вернуться сегодня. Как ты объяснишь им мое отсутствие? Как я им объясню все это? И когда? Я должна их увидеть, Дэнис. Я не могу ждать до понедельника.

— Таково решение суда.

— Меня не волнует решение суда, меня волнуют мои дети! — Слезы текли по моим щекам, но я не замечала этого. Раздался звонок в дверь. Я следовала за Дэнисом по пятам, пока он шел к двери. — Они замечательные дети, спокойные и уравновешенные. Они счастливы. То, что ты сейчас делаешь, то, каким образом ты это делаешь, причинит им вред, это не поможет им, а навредит. Ты их уничтожишь, Дэнис.

— Она не хочет уходить, — сказал Дэнис полицейскому, Джеку Мулроу. Мы знали его, а он знал нас, как и всех остальных в нашем маленьком городке.

— Я их мать, — обратилась я к Джону, хлюпая носом и утирая слезы, которые все текли и текли по щекам. — Я люблю моих детей. И они любят меня. Какой-то судья, которого я никогда не видела, не может вот так взять и приказать мне убираться из моего дома и оставить моих детей.

Джек протянул руку за судебным решением, которое было зажато в моем кулаке. Я разжала пальцы и протянула ему бумагу. Он обязательно все поймет, убеждала я себя. Он помог мне однажды, когда у Кикит случился очередной приступ. Он помог мне и в другой раз, когда Дэнис не ночевал дома, и без него сработала охранная сигнализация. Он считал меня порядочной женщиной. Он знал, что я люблю своих детей и никогда не сделаю ничего, что могло бы хоть как-то им навредить. Он знал, что я не заслуживаю того, чтобы меня вышвырнули из собственного дома. Он стоял на страже порядка и верил в справедливость.