ощущала себя так комфортно, как только можно было себя ощущать самоуверенной женщине при своём боссе. Казалось, начни я её отчитывать, и она найдет чем упрекнуть меня в ответ.

— О проектировании наших отношений, — я говорю прямо, игнорируя загадочность или недосказанность.

Прошедшие выходные для меня были словно пытка. Она сбежала от меня. Я не идиот, и понимаю, когда женщина не решилась на близкие отношения… Но забыть о ней я не смог. Работать тоже оказалась невыносимо, как и отдохнуть. Мысли переполнились женщиной и её мурчанием, когда она кончила едва я к ней прикоснулся.

Её оргазм был неожиданным, когда я хотел только подразнить её, склонить к сексу и активным выходным в моей постели… А вышло то, что она дрожала в моих руках от удовольствия. Я резко стал голодным, не просто по сексу, а по этим живым и ярким эмоциям, которые я мог дать и получить полную отдачу в ответ.

— Я же сказала, что вы мне не интересы, Тимур Давидович, — холодно напоминает Виктория.

В упор смотрю на её эмоции, которые Виктория никак не проявляет. У неё хорошая выдержка. Она расслаблена, говорит четко и без каких-либо женских намеков. Но на самом ли деле я настолько ей безразличен, как она мне это демонстрирует?

— Ваше удовольствие утверждало мне совсем иное, — я напоминаю ей о том оргазме, которое точно не оставил равнодушным никого из нас.

— Прискорбная случайность, — её тон меняется. Она злиться, а значит явно чувствует что-то, скрываясь за маской безразличия и ярости.

— И часто вы попадаете в такие прискорбные случайности, Виктория? — не могу сдержать смешка, наблюдая, как глаза Мурки буквально вспыхнули в огне раздражения.

Она как полымя, в которое я могу шагнуть без оглядки и раздумий.

— Не реже, чем вы, Тимур Давидович.

— Странно. Мне казалось, что удовлетворенную женщину невозможно довести до оргазма за пару минут, — я склоняю голову, внимательно рассматривая, как багровеют скулы девушки. Я бы умилился, если бы её взгляд не был столь убийственным.

Она чертовски горячая!

— Мой вам совет, Тимур Давидович, — она медленно поднимается, захлопнув блокнот, не отводя от меня взгляда, — присуньте свой член Васильевой как можно скорее, иначе из ваших ушей вот-вот да начнёт дымиться, — отвечает резко, явно удерживаясь, чтобы не повысить свой тон.

Моя сотрудница разворачивается и уходит, отстукивая ритм соблазнительно-высокими каблуками, а я поднимаюсь следом в негодовании.

Широкими шагами нагоняю Викторию у самой двери, с характерным грохотом закрыв дверь перед её носом. Она стоит ко мне спиной также, как и вечером в пятницу, и я делаю последний шаг, чтобы прижать её грудью к двери, а самому упереться пахом в её ужасно сексуальную задницу.

Ну же, Мурка. Я не верю в твой напускной холод.

— Это самый верный способ, чтобы увидеть моё заявление об увольнении. Сегодня же, — шипит Виктория, но не дернулась, даже не попыталась оттолкнуть… А вот маленькие девичьи кулачки сжала до побледневшей кожи. Хорошая выдержка созревшей женщины.

— Может, тогда ты будешь более восприимчива к моему вниманию? Неужели, в твоей умной головке поместился стереотип и рабочем романе? Я предлагаю тебе серьезные отношения, а не быстрый секс в моем кабинете.

— В моей голове только один стереотип, Тимур Давидович. Вы воспользовались своим положением, как директора, и моим опьянением, — объясняет мне Вика, а я хмыкаю ей в шею, едва прикасаясь губами к чувственной коже.

Хорошая тактика, но я не узколобый идиот, чтобы на это повестись.

— Ерунда, Мурка, — я не выдерживаю и кладу руки на её талию, услышав судорожный выдох. Как бы она не пыталась сдержать своё лицо и скрывать эмоции, ощущение и тело её очень даже подводили. — Ты уверенно флиртовала, угощала намеками и прикасалась ко мне. Алкоголь раскрепостил тебя и дал ощутимый толчок в мои руки. Я не подвел никого из нас.

Она молчит, пронзая дверь взглядом, словно ждет, пока она испарится, а я веду носом по её чувствительной шее. Виктория внезапно крутанулась в моих руках и толкнула в грудь с такой силой, что я сделал шаг назад. Вроде такая хрупкая, а силы хоть отбавляй!

— По-хорошему не понимаешь? — она смотрит на меня дикой кошкой, зашипев. Я увидел в ней не просто огонь, а пламя, которое может обжигать и жечь всё на своём пути. И, черт возьми, меня это заводит! — Тогда скажу доходчивее. Попробуешь меня зажать ещё раз — и тогда весь офис будет обсуждать то, в какой позе ты трахаешь студентку. Ты меня понял?

Я оценивающе смотрю на Викторию, понимая, что да — она расскажет и добавит много пикантных подробностей. Портить свой имидж я не хочу, а вот наказать весьма дерзкую женщину — желания с каждым днём всё больше.

— Рассказывай. Ты лишний раз дашь мне повод ухаживать за тобой у всех на глазах, — я непоколебим в своём решении.

Она теряется всего на мгновение, а затем хмурится.

— Действительно… А как насчёт проектирования жилого комплекса, данные которого я солью для «ЭкстраЛайф»? Хотя… Всё ещё мелко. Ах да, — она ядовито оскалилась, — Думаю, «ЗастройЦентр» обрадуется такому удачному сливу информации. И, кажется, номер Игната Ростиславовича у меня тоже имеется. Он, конечно, недолюбливает государственные учреждения, но не откажется спонсировать проект, который будет намного дешевле вашего.

Я напрягаюсь, прикидывая последствия, и когда понимаю её угрозу в полной мере, отхожу на шаг назад. Что же… Хорошо, Виктория Владимировна. Я готов сделать ещё не один шаг назад, чтобы в конце концов разогнаться и зажать тебя в угол, где ты дашь волю эмоциям и своей страсти.

Хочешь поиграть моими нервами, кошка? Как бы ты сама в этом клубке не запуталась…

— Много на себя берешь, Мурка.

Она смогла дать мне словесную оплеуху. Это вроде как возбуждает, но ярости во мне значительно больше, чтобы я продолжил этот раунд. Мне нужен тай-аут чтобы подумать.

— Как и вы, Тимур Давидович. И прекратите меня назвать этим вульгарным прозвищем… Для вас я — Виктория Владимировна, не забывайтесь, — она открывает дверь и уходит, оставляя меня одного.

Проклятье!

Я взбешенно стаскиваю ослабевшую Аню со стола, повернув к себе спиной и уложив её грудью на свой стол. Хватаю длинные волосы, обвивая их вокруг своего кулака, и крепко держу за бедро, не позволяя девочке вертеться. Ощущая приближение собственного удовольствия, беру её жестче и быстрее, вынуждая вздрагивать непривыкшую к моему размеру Васильеву.

Это война, Мурка.

И клянусь, ты сама поднимешь белый флаг поражения.

***

Три дня проходит для меня, как в агонии. Я решил сосредоточиться только