А лицом к Антонио и дядькам стояли двое неслабых плечистых мужиков. Не надо было обладать большим умом, чтобы понять: они здесь что-то вроде телохранителей. Ну, и, по совместительству, палачей. Быки, одним словом. Вот у них-то были стопроцентно русские ряшки. Быки были без пиджаков, в белых рубашках с закатанными рукавами. Оба короткостриженые и отличались друг от друга только тем, что один был огненно-рыжий, а у второго на лбу была какая-то круглая шишка, – как у этого недоделанного Ван Дамма. Я их так про себя и окрестила: Рыжий и Шишка. У обоих под мышкой в кобурах висело по пистолету. Быки угрожающе замерли возле последнего участника этого явно секретного подвального совещания.

Он был небольшого роста, худощавый. Я его сразу для себя мысленно обозвала Карбышевым. Дело не только в том, что он был с головы до ног мокрый, как наш героический генерал. Ведро воды, из которого его, видать, поливали, стояло рядом с Карбышевым. Дело было совсем-совсем в другом: он не стоял рядом с мордоворотами, куда там: он был подвешен за руки у стены к потолочной балке. И висел, еле-еле касаясь грязного пола носками черных ботинок. С ботинок текло на пол. Вечерний костюм Карбышева находился в некотором беспорядке: смокинг был разодран, рубашка висела клочьями. Лицо Карбышева, вернее то, что от него сохранилось, было в кровище и синяках. Судя по остаткам лица, с ним уже давненько так беседовали.

Антонио перестал шептаться с коренастым. Тот, в свою очередь, что-то тихо спросил у моего красавца Антонио. Антонио не спеша повернулся к висящему, уставился на него своими синими глазищами и негромко спросил:

– Сеньор Рамирес в последний раз тебя спрашивает: кому ты передал в пятницу последнюю партию кокаина?

Спросил-то Антонио негромко, но таким тоном, что у меня кровь в жилах заледенела. К тому же зловещее слово "кокаин". В Антонио, видать, заговорила кровь родственников с материнской стороны. Да здесь просто опорный пункт Медельинского картеля, – дошло до меня наконец-то!

Мамочка моя, подумала я со страхом, какого черта меня понесло в этот подвал?.. Надо немедленно смываться.

– Я уже все рассказал – не знаю. Правда, не знаю. Он не назвался, – прошепелявил Карбышев.

Видать, зубов у бедняги был уже некомплект.

– Почему? – спросил Антонио.

– Я все сделал, как вы велели. Он сказал пароль и я ему передал все, дон Антонио.

Ого! Оказывается, он еще и дон!

– Кому? – повторил вопрос Антонио.

Затаив дыхание, я наблюдала за этой сценой.

Карбышев не ответил. Антонио небрежно кивнул. Шишка мгновенно развернулся и с ходу влепил кулак в живот Карбышеву. Карбышев утробно замычал. Громила ударил его в низ живота еще раз, еще. А потом размахнулся и дал ему в зубы так, что в стороны полетели брызги крови. Я даже зажмурилась – это было на редкость неприятное зрелище. А когда открыла глаза, то увидела Карбышева безвольно висящим на веревках. Кажется, он потерял сознание. Но Шишка его больше не лупил. Антонио снова сказал пару фраз по-испански коренастому сеньору Рамиресу. Тот кивнул и вдруг стремительно подскочил к Карбышеву, схватил его за глотку, затряс, заорал что-то. Естественно, тоже на испанском. Я сразу узнала родной голос – это его злобный вопль я слышала из-за ящиков.

Антонио качнул головой и повернулся к Светловолосому, лицо которого оставалось в тени. Что-то ему сказал. Тот кивнул. Потом Светловолосый, стоявший в тени, шагнул вперед. Я увидела его лицо: крупные решительные черты, прищуренные глаза, короткая стрижка. Ну, точно я его знала! Я с ним уже где-то встречалась. Он был наш, русский. Но вспомнить – где и при каких обстоятельствах я его еще видела – убей, не могла. Этот человек успокаивающим жестом положил руку на плечо коренастому латиносу, приобнял его по-дружески. Тот, отдуваясь, отошел от Карбышева. Вытащил из кармана белоснежный платок и брезгливо стал вытирать руки. Потом, уже громко, что-то сказал по-испански Антонио. Тот весело засмеялся, кивнул, ответил длинной фразой. Коренастый и его латиноамериканские дружки в ответ тоже заржали в полный голос, загомонили по-своему, затопали ножищами в лакированных туфлях. Светловолосый не смеялся.

И тут произошло совсем уж невероятное.

Вдруг красавец Антонио быстро шагнул к Рыжему. Одним коротким, привычным движением выдернул у него из кобуры большой черный пистолет. Не переставая улыбаться, Антонио вытянул руку с пистолетом так, что дуло его оказалось в полуметре от головы несчастного Карбышева. И спустил курок.

В замкнутом пространстве подвала выстрел прозвучал просто оглушительно. Голова Карбышева резко мотнулась и мгновенно превратилась в распустившийся аленький цветочек. От нее в разные стороны полетели кровавые брызги, ошметки и желтоватые куски мозга, которые влепились в беленую стену подвала. Карбышев, внезапно лишившись половины головы, судорожно дернул ногами раз, другой и обвис на веревках, словно марионетка. Антонио, как ни в чем ни бывало, спокойно сунул пистолет обратно в кобуру здоровяка-телохранителя и полез в карман смокинга за платком.

Я сунула в рот кулак и со всех сил прикусила костяшки пальцев, чтобы не заорать от ужаса. Я не могла поверить своим глазам. На какой-то миг мне показалось, что все это – просто киносъемочная площадка, или я вижу кадры из не очень хорошего американского боевика. Но это было не кино, это была жизнь. Мой дружок Антонио только что прямо у меня на глазах убил человека. Легко и просто разнес ему голову из крупнокалиберной пушки. Между делом, так, – со смехуёчками. Даже для меня, девушки не очень впечатлительной, это было чересчур. Пора было сваливать.

Я попятилась, не сводя глаз с висящего на веревках безголового мертвеца. Высокий тонкий каблук (черт бы подрал эти дурацкие туфли!) неожиданно подвернулся и, чтобы не упасть, я ухватилась за небольшой деревянный ящик.

Нет, в этот день мне положительно не везло! Ящик покачнулся, накренился и со страшным грохотом рухнул со штабеля на бетонный пол.

Я замерла.

Все бандиты, – и наши, и латиносы, – как по команде обернулись на шум, выхватывая пистолеты. И узрели скособочившуюся девичью фигурку, то бишь меня собственной персоной. Я встретилась глазами с другом Антонио и поняла, что он узнал меня. Думал он не долго.

– Немедленно убейте эту суку! – гаркнул во весь голос мой несостоявшийся муж.

И я сразу же и навсегда его разлюбила.

Его слова прозвучали для меня достаточно недвусмысленно, и поэтому я, не раздумывая не секунды, ринулась обратно по проходу, а за моей спиной вразнобой загремели выстрелы. Я неслась к спасительной лестнице, над головой свистели и с треском впивались в ящики пули. Сзади слышался топот ног и свирепые ругательства на русском и испанском. Я поняла, что пропала, что они непременно догонят меня, и тогда… И тут в голову пришла спасительная мысль. Не зря же я смотрела по видюшнику все эти говенные боевики!