— Я купил себе одежду, — сказал Бастиан, чтобы сменить тему, — Сандра соблазнила меня играми в Средневековье. Как думаете, пары рубашек и пары штанов достаточно на пять дней? Может, кто-нибудь даст парочку советов? Я ведь совсем новичок.

— Ты правда едешь с нами? — Георг посмотрел на Бастиана, смерив его с ног до головы совсем не лестным взглядом. — Сандра тебе говорила, что наша поездка не очень-то подходит для новичков?

— Я готов к вызовам. Мне это нравится.

Лисбет и Георг многозначительно переглянулись, но понять, о чем они думают, Бастиану не удалось. Во всяком случае, восторга в их взглядах точно не чувствовалось.

— По правде говоря, мы никогда не берем с собой людей, которых не очень хорошо знаем, — сказала Лисбет.

— Пауль не против, так что наверняка всё будет в порядке, — пояснила Сандра.

— Возможно, — возразил Георг, — но, слушай, ты вообще рассказала Бастиану, что там происходит? Как там бывает тяжело?

— Естественно. Он знает, что там нет пружинных матрацев и пушистых полотенец.

Лисбет мимолетно улыбнулась:

— Значит, он не имеет ни малейшего понятия, на что согласился.

Подождите-ка. Даже если Бастиан еще ни разу не ездил в средневековый лагерь, слабаком он все-таки не был.

— Очень мило, что вы беспокоитесь, — возразил он с некоторой заносчивостью, — но в этом нет необходимости. Я занимался рафтингом, порой мне доводилось ходить в горы — и для меня не проблема отправиться на природу и вымокнуть до нитки, такое уже случалось.

Лисбет тяжело вздохнула.

— Ты, конечно, прав, — сказала она и резко встала. — Я надеюсь, Сандра успела сказать, что наша игра не совсем правильная… точнее, законная. До скорого, Бастиан.

— Да… — ответил Бастиан, окончательно сбитый с толку. Он смотрел вслед Лисбет и Георгу, пока они, обнявшись, не растворились в темноте ярмарки.

— Они, конечно, всё преувеличили, — заметила Сандра. — Ничего противозаконного мы не делаем, просто не ставим никого в известность о нашей игре.

— А почему?

— Потому что мы отправляемся в очень отдаленные районы и хотим сами выбирать место. Мы не спрашиваем у владельца леса разрешения провести игру. Впрочем, мы уезжаем в такую глушь, куда в принципе никто никогда не доберется. К тому же мы никому не причиняем вреда, ничего не уничтожаем, у нас с собой нет даже пластиковых пакетов, которые теоретически можно было бы выбросить. — Она протерла глаза. — Ну, и что ты скажешь о Лисбет?

Из опыта Бастиан знал, что в подобных вопросах всегда кроется приличное количество динамита.

— Ну, я ведь ее почти не знаю. Она кажется очень милой и… очень спокойной.

— Ты считаешь ее красивой?

Вопрос-ловушка. Если он скажет «нет», Сандра точно будет знать, что он солгал. Если, наоборот, скажет «да», то…

— Она очень красивая, — признался он, — но сейчас для меня еще красивее колбаски, только что поджаренные на костре.

Сандра испытующе посмотрела на Бастиана, улыбнулась и взяла его под руку.

— Это тебе в награду.

Некрашеное шерстяное одеяло. Пять этих коротких брюк, похожих на большие пеленки, Сандра называет их «брэ». Три просторных рубашки, войлочная куртка темно-зеленого цвета. Пара полотняных шоссов, пояс, кожаная обувь со шнурками, завязывающихся на лодыжках. Большая пустая холщовая сумка; нож с роговой рукояткой; небольшая деревянная миска; деревянная ложка. Кожаная фляга. Полотняные платки разной величины. Несколько баночек с сушеными травами. Немного еды: круглый каравай хлеба, который, как надеялся Бастиан, вполне себе в духе четырнадцатого столетия, и полкило копченого шпика одним большим куском. Холщовая сумка, как объяснила Сандра, полезна вдвойне: разумеется, в ней можно носить вещи, а если набить ее папоротником и листвой, получится отличный матрац.

Бастиан с довольным видом осмотрел стопку вещей, лежавшую на кровати. Теперь я снаряжен на все случаи жизни, подумал он. Не хватало только одной вещи, которая должна была увенчать все хлопоты по подготовке к поездке.

И вот из шкафа был извлечен тяжелый деревянный меч, который Бастиан приобрел два дня назад. Этой покупке предшествовал долгий спор с хозяином оружейного магазина, который настаивал, что для подобной поездки годится только меч из пенопласта, обтянутый латексом. Да, он действительно оказался великолепен, но латекс? В четырнадцатом веке? Бастиан настоял на деревянном мече, клинок которого был покрыт лаком, отчего оружие металлически отблескивало.

— Для поединков он не годится, — предупредил продавец. — Вы можете им кого-то поранить!

Бастиан и так не собирался ни с кем сражаться; этот меч казался ему чем-то вроде ключа, с помощью которого он мог проникнуть в мир Сандры, чем-то вроде…

Пронзительная трель домофона, долгая и протяжная, прервала его размышления. Что-то в душе Бастиана тотчас подсказало, кто именно пожаловал в гости, хотя этот человек вообще-то должен был находиться за три сотни километров отсюда и играть в гольф. Да и домофон звучал иначе, чем обычно. Агрессивнее. Требовательнее.

Он поднес к уху трубку.

— Да?

— Ты дома, это замечательно. Открывай.

Бастиан нажал на кнопку, тихо ненавидя себя за это. В хорошем спринтерском темпе метнувшись к кровати, он набросил на всю стопку снаряжения одеяло, отчего возненавидел себя еще больше.

На лестничной клетке гулко зазвучали шаги дорогих, сделанных на заказ ботинок. Бастиан открыл дверь с таким чувством, словно кто-то огромным кулачищем врезал ему в живот. Отец появлялся постепенно, словно вырастая с каждой ступенькой, на которую он поднимался.

— Тебе надо пожаловаться на службу, которая занимается уборкой помещений: окна на лестничной клетке не мыли несколько месяцев.

— Привет, папа.

— Да, да, привет. На тебе глаженая рубашка? Костюм чистый?

— Ты о чем?

— Мы едем в Берлин, на конгресс хирургов. Если у тебя нет подходящей рубашки, то купим по дороге. — Отец вошел в квартиру, провел рукой по верхнему краю шкафчика для обуви и с отвращением посмотрел на пыль, собравшуюся на кончиках пальцев. — Твоя уборщица ни на что не годится, как я погляжу.

— У меня нет уборщицы.

— Это заметно. — Он стер пыль с пальцев. — Значит, так. Собирай вещи, через десять минут выезжаем.

Бастиану внезапно стало душно; жар поднимался где-то в голове и растекался вниз к животу. Он оцепенело смотрел на отца и не мог выдавить ни слова. Костюм за две тысячи евро, шелковый галстук, очки в золотой оправе и пренебрежительный взгляд, от которого жар только усиливался, — всё это еще не самое худшее. Хуже всего была абсолютная уверенность в себе, дававшая его отцу право считать, что любой человек на свете должен следовать его указаниям, ни в чем не переча и не задавая никаких вопросов. Вот и Бастиан тоже. Прежде всего Бастиан.