Она решительно взглянула на Томаса. Его лицо побагровело под ее требовательным взглядом.

— Скажите «да», — зашипела на него Гвен. — Произнесите слово «да»!

Ресницы Томаса затрепетали.

— Да скажите же, наконец «да»! — нетерпеливо воскликнул кто-то из гостей.

И этот возглас показался Гвен самым унизительным из всего происходящего. Ее свадьба превращалась в фарс!

Томас упорно продолжал молчать, с глупым видом тараща пустые глаза.

Гвен кашлянула. У нее тряслись колени.

— Виконт, — промолвила она, — вы так и не дадите ответ на вопрос священника?

«О Господи, — взмолилась Гвен, — заставь его произнести «да», и я свяжу сотню свитеров! Кроме того, обещаю Тебе больше никогда не спать до полудня и никогда ни о ком не думать плохо…»

Томас сделал шаг назад.

— Простите меня, — сдавленным голосом пробормотал он и резко повернулся, чтобы уйти.

Мистер Шримптон схватил его за руку, но Томас вырвал ее, перемахнул через невысокое ограждение алтарной зоны и оказался в проходе между рядами. Гости вскочили с мест и зашумели.

— Свинья! — доносились возмущенные крики. — Держите этого негодяя!

Томас бросился к аркаде, кто-то попытался схватить его, он упал, но тут же снова поднялся на ноги и исчез за колоннами.

Стоявший рядом с Гвен мистер Шримптон негромко присвистнул. Она повернулась к нему, перед ее глазами все плыло.

— Я и предположить не мог, что он вдруг возьмет и вот так убежит, — извиняющимся тоном промолвил мистер Шримптон.

Кто-то подхватил Гвен под руки. Она не сразу поняла, что подружки невесты пытаются увести ее. «О, со мной снова произошло то же самое… Меня бросили уже во второй раз… — Эта мысль жгла ее душу огнем. — Только Томас в отличие от лорда Трента явился в церковь и дождался меня у алтаря. Тем хуже для меня».

Лорд Трент по крайней мере проявил великодушие и отказался от свадьбы накануне. Гвен долго плакала. Ей было особенно жаль своих трудов: Гвен пришлось писать множество пригласительных, поскольку ожидалось, что на торжество соберется четыре сотни гостей. У нее долго потом болели пальцы.

— О… — произнесла она, не узнавая собственный голос, — о…

Свечи вокруг горели очень ярко, душное благоухание цветов, казалось, усилилось, у Гвен щипало в глазах, из носа текло. Она оттолкнула подружек и попятилась к выходу.

Гвен чувствовала, что пропала. Этот скандал окончательно доконал ее.

— Пожалуйста, мисс, мадам хочет, чтобы вы спустились…

Гвен свернулась калачиком под одеялами, накрыв голову подушкой. Ей хотелось оказаться в раковине или в коконе. С каким наслаждением она заползла бы сейчас в какое-нибудь тесное замкнутое пространство, где можно было бы спрятаться ото всех! Гвен завидовала черепахам и улиткам.

— Повторяю: мне жаль, но я не могу выйти.

— Мисс, мадам настаивает. У нас гости.

Гвен знала, что к ним в дом приехали члены семейства Рамзи. Они, конечно, не осудят ее за то, что она не вышла к ним. Гвен выглянула из-под подушки и увидела, что лицо Эстер раскраснелось. Ничего удивительного! Тетя Эльма заставила ее пять раз подниматься по лестнице в комнату Гвен.

Гвен отбросила подушку в сторону и села на кровати.

— В следующий раз, когда тетушка пошлет вас за мной, не спешите в точности выполнять ее распоряжение. Постойте немного в коридоре, а потом вернитесь и скажите, что я отказалась выходить из комнаты.

Эстер явно не знала что ответить, и тогда Гвен встала с постели и выпрямилась во весь рост, стараясь придать себе более властный вид.

— Уверяю вас, что у меня лишь один ответ на все ваши просьбы спуститься к гостям, — добавила она.

Служанка пробормотала что-то невнятное, сделала книксен и удалилась. Когда дверь за ней закрылась, комната погрузилась в темноту.

Гвен на мгновение застыла в нерешительности. У нее не было никакого желания спускаться в гостиную. Все ее тело ломило, но и спать она тоже больше не могла.

Подойдя к окну, Гвен отдернула штору и затаила дыхание от изумления. Сквозь просветы между листвой, касавшейся стекла, проглядывало синее небо. Роковой день, принесший ей столько страданий, еще не кончился, и это казалось ей странным. У Гвен было такое чувство, что ее отделяют от него долгие годы.

Не веря своим глазам, она взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. Они показывали четверть шестого.

Люди все еще гуляли по парку перед традиционным чаепитием. Какой длинный день! Гвен успела встать, позавтракать, едва не выйти замуж, наплакаться всласть, заснуть, проснуться и пять раз ответить отказом на просьбу тетушки спуститься к гостям, чтобы подвергнуться публичному унижению.

Как много событий вместил один-единственный день!

На глаза Гвен снова навернулись слезы. Нет, она больше никогда в жизни не заплачет! Сделав над собой усилие, она взяла себя в руки. «Перестань хныкать. Ведь ты его не любила!» — подумала она.

Томас, конечно, ей очень нравился, и Гвен надеялась, что со временем в ней проснется любовь к нему. Но плакала она не из-за того, что ей не суждено было прожить с этим человеком до конца своей жизни. Причиной ее горьких слез стало пережитое унижение. Ее предали, обманули, подставили.

Голова Гвен раскалывалась от страшной боли. Она боялась, что если выйдет к гостям, боль только усилится и станет совершенно нестерпимой.

Вздохнув, Гвен отошла от окна, и вдруг ее взгляд упал на листок бумаги, валявшийся на ковре. Гвен напрягла память и вспомнила, что это была присланная сегодня записка от ее тайного воздыхателя. Успела ли она прочесть ее, вернувшись из церкви? Ну, если записка лежала на ковре, значит, Гвен прочитала ее и в сердцах бросила на пол. Впрочем, она не могла припомнить содержания записки.

Взяв листок бумаги, Гвен уселась в большое удобное кресло. Да, она, несомненно, уже держала эту записку в руках. Вверху было размытое пятно от ее слез. Гвен сделала над собой усилие, чтобы снова не разрыдаться. Слова были выведены красивым элегантным почерком. Но Гвен не обольщалась: с ее-то везением автор записки вполне мог оказаться толстым лысым женатым мужчиной с шестью детьми.

«Из опасения оскорбить Вас я не осмеливался некоторое время писать Вам, но пылкое восхищение Вами заставило меня пренебречь правилами приличия. Меня постоянно преследует один и тот же вопрос, который я и намерен задать теперь Вам: как можно не влюбиться в Вас, мисс Модсли?»

Гвен сразу же подумала, что ее воздыхателю следовало бы поговорить на эту тему с Томасом. Или, на худой конец, с лордом Трентом. Оба джентльмена могли бы со знанием дела ответить на волнующий автора записки вопрос.