Но потеря ноги была сущим пустяком по сравнению с потерей жизни. Его команда, его люди – Брэд, Томми, Келли и Тревор – погибли в той катастрофе, и даже сейчас, хотя и прошло несколько лет, при мысли об этом у него привычно сжималось горло. Он не смог спасти никого из них, хоть и был врачом-травматологом. Просто их ранения оказались слишком тяжелыми, да и он сам еле выжил.

Потом его с почестями демобилизовали, и Тай постарался забыть, что он вообще когда-то лечил людей.

С тех пор он никому даже не помазал рану зеленкой.

В общем и целом его последняя работа контрактником Таю нравилась. Адреналина было хоть отбавляй, работа оказалась тяжелой и опасной, как в армии, только платили больше и даже интересовались его мнением, как лучше выполнить то или иное задание. Но шесть месяцев без дела заставили его по-новому посмотреть на свою жизнь. Раньше он был вечным скитальцем и никогда не задерживался так долго на одном месте. Одна военная база, другая, третья, череда операций и боевых заданий… Ему некогда было остановиться и подумать, и сейчас он отчаянно хотел вернуться в тот привычный мир, где надо было не размышлять о смысле жизни, а только действовать.

Он должен был вернуться туда. Только так гибель его команды обретала хоть какой-то смысл.

Но доктор Джош Скотт, к которому Тай был обязан каждую неделю являться на осмотр, этого не понимал. Он лишь неодобрительно качал головой, рассматривая очередной рентгеновский снимок.

И Тай каждый раз возвращался в огромный пустой дом, который для него снял Мэтт. Он чувствовал себя отшельником в нем, далеким от остального мира, от тех мест, где он вырос, от людей, которых знал и любил. Хотя таких людей было мало: его отец погиб во время военной операции в Ираке, а два года назад он потерял и мать. Его близкие друзья тоже лежали под мраморными плитами на Арлингтонском кладбище. Так что у него никого не осталось – ни жены, ни любимой, ни детей.

И список контактов у него в телефоне был очень коротким.

Но Тай не хотел думать об этом. Для себя он решил, что лучше иметь дело с машинами, чем с людьми, – во всяком случае, они не умирают на руках у тех, кто их любит. Так что теперь он возился не с пациентами, а с «джимми» Мэтта и со своим «шелби».

В день большого аукциона Тай долго трудился над коробкой передач у «джимми». Починив ее, он, как всегда, пошел в душ смыть грязь и пот. Но потом отступил от каждодневного ритуала и вместо привычных джинсов он надел костюм.

Когда Тай подошел к зеркалу, на него оттуда глянул почти незнакомый ему мужчина. Швы над глазом еще не сняли, на щеке красовался синяк. Вдобавок ко всему волосы у него лежали не так, как надо. К тому же он поленился и не стал бриться. За полгода Тай немного похудел, отчего черты лица заострились. Но это было поправимо: его тело медленно обретало прежнюю бойцовскую форму, чего нельзя было сказать о его душе. В его взгляде чувствовалась пустота, и так же он ощущал себя изнутри. Поправить это было гораздо труднее, чем нарастить мускулы.

Тай засунул руку в карман, вытащил пузырек викодина, наркотического препарата против боли, и повертел его между пальцами. Тот был пустым уже два месяца, и хотя по рецепту Тай мог наполнить его еще два раза, он пока держал себя в руках. Раз заметив, с какой силой его тянуло вновь забыться в одуряющей полудреме, он заставил себя бросить это дело. Хотя и сейчас он бы многое отдал, чтобы пузырек оказался полным.

Тай отвернулся от зеркала. С чего вдруг ему взбрело в голову пойти на этот аукцион? Впрочем, ответ он знал. Тай хотел опять увидеть девушку, которая говорила с ним таким мягким, сексуальным и повелительным тоном. Конечно, для него это было странно, ведь в ночь снежного шторма он почти не смог разглядеть ее из-за темноты. Но голос Тай запомнил очень хорошо. Это было единственное, что он помнил, – то, как этот голос успокаивал и смягчал боль.

Встряхнув головой, Тай положил ключи и деньги в карман. Он не стал брать пистолет, хотя без ощущения его веса на боку ему было не по себе. На телефоне количество пропущенных звонков приближалось к дюжине. Это был новый рекорд, и Тай сдался. Он нажал на проверку голосовой почты, приготовившись к неизбежному.

«Тай, – проговорил сексуальный женский голос, – перезвони мне».

Фрэнсис Сен-Клер была самой горячей рыжеволосой бестией, которую он когда-либо знал, да к тому же еще самой самодовольной. Звонки от нее начались где-то с месяц назад.

Удалить.

«Тай, я серьезно. Позвони мне».

Удалить.

«Тай, я, мать твою, не шучу. Ты должен позвонить мне».

Удалить.

«Тай, черт возьми! Позвони мне, ты, ублюдок!»

Удалить.

Все остальные сообщения были примерно такого же содержания – угрозы, проклятия его бесчестному поведению, сомнения в его законном появлении на свет, и потому Тай продолжал тупо нажимать «удалить».

Не было никакого смысла звонить ей. Он знал, что ей было нужно, – чтобы он поскорее вернулся на работу.

Тай хотел этого не меньше, чем Фрэнсис. Только пока обстоятельства были против.

Мэллори в своем маленьком черном платье и модных туфлях на высоком каблуке бродила по фойе перед Залом ветеранов. Мимо нее проходили запоздавшие гости, и она кивала им, вдыхая аромат восхитительных блюд, ожидавших гостей в центральном зале собрания. Она понимала, что сейчас должна была быть там. Наслаждаться ужином. Улыбаться. Болтать. Разжигать аппетиты гостей, чтоб они потратили больше денег на аукционе.

Но вместо этого она, как последняя дура, ждала, когда же появится ее плохой парень. Ей было уже ясно, что этого не случится, она с самого начала не особо в это верила… но, черт, Эми все-таки удалось внушить ей надежду, и теперь…

Тут мысль оборвалась, потому что Мэллори увидела перед собой саму Эми. И она едва узнала ее в этой высокой, элегантной, роскошной женщине.

– Ух ты, – только и смогла выговорить Мэллори. Она никогда не видела Эми накрашенной или в платье, но сегодня на ней был и макияж, и облегающее платье, и даже туфли на острых каблуках-стилетах, из-за которых ее ноги казались бесконечными.

– Купила в комиссионке, – небрежно пожав плечами, ответила Эми.

– Ух ты, – повторила Мэллори, – выглядишь как девушка Джеймса Бонда.

– Да-да, но слушай, я пришла, чтобы узнать, как продвигаются у тебя дело с твоим плохим парнем.

– Никак.

– Что? А где он сам?

– Мы обе знали, что вряд ли он придет на свидание. – Мэллори покачала головой. – Ты выглядишь потрясающе. Я тебя едва узнала.

– Не суди о книге по обложке, – небрежно ответила Эми. – Ты не видела Грейс? Мы решили прийти на вечер вдвоем. Она не знает ни одного парня в городе, а мне они все неинтересны.

Мэллори знала точно, что с тех пор как Эми появилась в Лаки-Харборе, у нее не произошло ни одного свидания. На ее вопросы, как такое может быть, Эми всегда отвечала, что тут просто не из кого выбирать.