Я сказал:

— Они допросили мою старую подружку.

— Неужели?

— Я побежал за ней прямо в полицейский участок. У нее под мышками были пятна от пота. Должно быть, они ее по-настоящему поджарили.

Он продолжал писать. Я сказал:

— Они разговаривали с людьми, которые иногда приходили в дом. Друзья М. Все такое. Это не мог быть один из них. Я знаю.

Он сочувственно кивнул. Спросил, как М. Не слишком хорошо. Как мы оба? Я сказал — все нормально. В подобных обстоятельствах. Я повернул разговор обратно к пилюлям.

Он поднял глаза:

— Не уверен, что это — хорошая идея.

Я сказал:

— Марв, это не для развлечения.

Он улыбнулся себе под нос, так чтобы я мог заметить. Он был очень классный парень — вот почему все эти кинозвезды его любили.

— Примешь одну, если дела пойдут совсем плохо, — сказал он, открыл свой шкафчик и протянул мне пачку-пробник. Двенадцать таблеток.

Я сказал:

— Они теперь всегда идут плохо, Марв. Не можешь дать мне что-нибудь, что действует подольше?

Он не обратил на мои слова внимания.

— Но будь осторожен, они дают побочный эффект. На мгновение ты чувствуешь себя лучше, а на следующий день будет даже хуже, чем было.

В тот день я принял все пилюли; клянусь, они действовали не дольше чем несколько минут каждая. На следующий день я позвонил ему снова и попросил еще — что-нибудь, что можно купить.

На том конце трубки была тишина. Потом он сказал:

— Ты должен был знать ответ еще до того, как позвонил мне. — Он назвал мне имя своего друга-психиатра. — У тебя есть ручка? — спросил он.

У меня ее не было, но я сказал: конечно.

Он продиктовал мне имя и номер телефона, и я притворился, что записал их, а потом повесил трубку.

Странная вещь: когда я пытался раздобыть себе пилюли, у меня было такое чувство, что я предаю Саймона. Словно жульничаешь на экзамене.

В эту ночь я плохо спал. Кушетка дыбилась подо мной комками, и мне было жарко. Но потом, до того как рассвело, когда я уже отказался от надежды, я уснул и безо всяких усилий вернулся в карибский город. Все еще была ночь. Я сидел в парке на скамье. В отдалении, через пару улиц, бушевала фиеста, мужчина в сомбреро что-то кричал, вроде бы ему отвечали. Что-то вроде песни с припевом. Он выкрикивал стих, толпа выкрикивала стих. В начале улицы, идущей к парку, я увидел группу детей. Они смеялись и толкались; они свернули не на ту улицу и теперь вынуждены были идти обратно. Я увидел среди них Саймона. Он разговаривал с маленькой девочкой, их головы склонились друг к другу. Я подумал, он со своими друзьями, я дам ему знать, когда он будет готов. Но когда он меня увидел, улыбка исчезла с его лица. Я в одну секунду сорвался со скамейки. Когда я попытался схватить его, он стал отодвигаться от меня по улице.

— Саймон, — сказал я, — не убегай. Пожалуйста.

Он повернулся и просиял.

— Я не видел тебя.

— Не видел?

— Я разговаривал с подружкой.

Я сказал:

— Я натворил столько дел, Саймон. Но я так тебя люблю. Могу я задержаться здесь немножко подольше? Просто чтобы побыть с тобой? Я так измучился без тебя.

Он посмотрел вдоль улицы на удаляющихся детей. Было видно, что ему не терпится пойти с ними, но он не хотел задевать мои чувства.

— Ты можешь идти с ними, — сказал я.

— Да?

— Да. Совершенно точно. Иди со своими друзьями. Мне просто нужно было увидеть тебя. Я боялся, что ты от меня убежишь.

— Нет, папа.

— Просто пообещай мне, что ты никогда от меня не убежишь, и тогда я буду счастлив.

— Я никогда от тебя не убегу.

— Тогда иди, — сказал я, слегка подталкивая его маленькое плечо. — Иди играй со своими друзьями. Я буду неподалеку.

— Ты уверен?

— Так уверен, как ни в чем другом.

Я поцеловал его в макушку, вдыхая запах густых волос. Его волосы. Также пахнет его комната. А потом я смотрел, как он убегает вдоль по улице в своих коричневых шортах и красных сандалиях. Он никогда не был атлетом, Саймон. И то, как он бежал, разбивало мне сердце, словно им владело какое-то возбуждение, словно восторг перед жизнью был больше, чем могли выдержать его конечности.

— Тебе нужно переехать, — сказала М. Она стояла у изножья кушетки. На секунду я подумал, что у нее в руке нож, что она собирается ударить меня и убить.

— Тебе нужно переехать, — сказала она. — Я не могу выносить в квартире твой запах.

Я переехал в отель «Челси», в комнату на восемнадцатом этаже. У нашей телекомпании были с ним какие-то корпоративные дела. Я мог оставаться там столько, сколько захочу. Пока я работаю в шоу.

Перебравшись туда, я позвонил М. и сказал:

— Просто хочу, чтобы у тебя был мой номер.

— Для чего мне нужен твой номер?

Я сказал:

— Иногда мне хочется, чтобы меня сбила машина или меня казнили на электрическом стуле, чтобы со мной случилось что-нибудь плохое…

— Роман, я никогда, во веки веков не пожалею о тебе.

Я начал было говорить что-то еще, но она снова перебила меня:

— Пожалуйста, не звони сюда. Слишком большое разочарование взять трубку и осознать, что это всего лишь ты.

Вечером я лежал на кровати в своем номере на восемнадцатом этаже и смотрел в окно. Мимо плыли облака. Иногда это было похоже на то, как если бы небо разломилось и в дырки просвечивают облака; иногда казалось, что совсем наоборот. Это было словно в галерее. Облака исчезали за окном, и появлялось чувство, что они возвращаются с другой стороны неба и снова проигрывают одну и ту же роль. Я ждал начала нового цикла или части того, который уже видел. Я сказал себе: оно ли это? Или: оно ли это?

Раздался стук в дверь. Продавец катамаранов из Дэйтона-Бич ошибся этажом. Я слышал, как удаляются шаги по коридору, а потом снова стал смотреть, как ползут по небу облака.

Иногда я фантазировал, что раздастся звонок по телефону. Это полиция, они нашли его. Я представлял себе, как бегу в участок; и там он, в конце коридора, держит за руку детектива. Я хватаю его в объятия. Нет, я падаю на колени и обнимаю его. Я звоню его матери. Я говорю: я знаю, ты сказала мне не звонить… Когда я думал об этом, я чувствовал, как у меня меняется состав крови.

Иногда я представлял себе другой звонок. Я смотрел на крошечный гроб и говорил: «Мне очень жаль, но это не он». Что означало, что мне жаль какого-то другого отца, долговязого англичанина, который вошел следом за мной в полицейский участок.