Монзиков уже открыл 5-ую бутылку и с жадностью жевал здоровенный шмат колбасы с хлебом, запивая пивом и издавая при этом ужасное чавканье и чмоканье.

– Если Вы со мной, то поедете внизу. Понимаете мою мысль? А? – одновременно раздался внутриутробный звук, донельзя похожий на извержение вулкана или рокот водопроводного крана, из которого вода давно не течет, а воздух все идет и идет.

– А Вы – наш попутчик? – спросила девушка и с растерянностью посмотрела на бабушку.

– Да, а ты как думала? Догнала? – и Монзиков залпом допил пятую бутылку прекрасного свежего пива.

Когда поезд тронулся, то всем стало ясно, что ночь будет бурной. Монзиков вдруг ясно представил, что пиво скоро кончится и, значит, надо будет где-то купить еще. Он также понял, что попутчицы его всю дорогу будут шушукаться между собой, и имитировать добропорядочных женщин, хотя наверняка у них полно еды, и они могли бы его не только угостить хоть чем-нибудь, но и покормить рыбой или мясом.

Женщины от пивных выхлопов и начавшихся испражнений Монзикова пали в такое уныние, что через каждые 5 минут поглядывали на часы, считая оставшиеся сутки, часы и минуты до прибытия поезда во Владивосток. Им было невдомек как мог один мужчина выпить за каких-то 3 часа пути ящик пива?! А что же будет тогда ночью? Интересно, неужели и он едет до Владивостока? Тогда это будет ужасно!

Когда пиво было выпито, колбаса съедена, Монзиков принялся за молоко. Теоретически, до захода в туалет нормального телосложения мужчина может за раз выпить 6 бутылок пива. Если же еще есть закусь, то, в принципе, можно 7-8. Монзиков выпил ящик! Это был не только рекорд для книги рекордов Гиннеса, но и самое что ни на есть чудо.

Если бы кто-нибудь спросил у Монзикова, зачем он столько пьет, то, может быть Александр Васильевич, попытавшись ответить на столь неожиданный вопрос, и не стал бы за раз выпивать ящик прекрасного свежего пива. Но никто его не спросил. Более того, никто и не мешал.

Через 5 часов в купе войти без противогаза было невозможно. Женщины, сидя в полуночной тишине в коридоре поезда, вдали от своего купе, тихо и часто вздыхая, смотрели с глубокой тоской в кромешную даль через грязные вагонные стекла. Они уже запутались в сложных вычислениях и просто, ни о чём не думая, грызли ногти на своих маленьких интеллигентных ручках.

А тем временем, Монзиков сладко спал на абсолютно мокром матраце, без подушки – она почти сразу упала вместе с одеялом и простыней вниз – в обнимку с двумя последними пустыми пивными бутылками. Алкоголь сразил грозу водителей и пешеходов наповал. Сил и возможности добежать или доползти до туалета у Монзикова не было уже через 8 бутылок. Все остальные бутылки Монзиков открывал, опустошал, скидывал вниз машинально. После того, как пиво кончилось, сознание на несколько минут вернулось и… были выпиты пакеты с молоком. А дальше наступил здоровый безмятежный сон. Монзиков и здесь поставил рекорд, проспав 31 час. Проснувшись среди бела дня от сильной боли в левом глазу – одна из бутылок горлышком давила то на нос, то на левый глаз, в зависимости от профиля дороги и скорости движения – Монзиков обнаружил пустое купе с разбросанными на полу его вещами, бутылками, простынями, одеялом, подушкой. Первой мыслью было ограбление. Видимо, пока он спал, зашли бандиты, изнасиловали женщин, всех ограбили и незаметно скрылись. Однако нижние полки были нетронутыми. Вещи попутчиц были на месте. Тогда что же это?

– А чё это Вы там сидите, а? – спросил Монзиков у женщин, дремавших в противоположном конце вагона, высунувшись в одних полуспущенных семейных трусах в коридор.

– А? Что? – с ужасом, отчаянием и… тоской негромко вскрикнули несчастные женщины.

Проводник вагона тоже провела бурную ночь. Она праздновала в соседнем вагоне чей-то день рождения. Обычно, на таких длинных маршрутах, когда состав идет более 6 суток, ничего серьезного не происходит, тем более что пройдено было менее ¼ пути. Когда женщины поднялись и робко направились к своему купе, им навстречу показался Монзиков. При виде Александра Васильевича, шедшего к дальнему от купе туалету, старуха потеряла сознание и рухнула на пол. Девушка громко вскрикнула.

Монзиков, в кирзовых сапогах, в трусах, с полотенцем на шее, с планшеткой через плечо тащил полную пустых бутылок сумку. При этом он отчаянно курил и мурлыкал какую-то мелодию. В планшетке были деньги, документы и… туалетные принадлежности.

Пройдя мимо упавшей старухи, Монзиков спросил: «Что, тоже нажралась? Ну, ничего! Сейчас купим пивка, и головка перестанет бо-бо!» После этих слов девушка со стоном рухнула на пол рядом с бабушкой.

– Да, ну и нравы!? Так нажраться, а? – и Монзиков, отчаянно качая головой, направился к туалету.

Из туалета он вышел только через час, собрав у дверей очередь из 10 человек. Дело в том, что тело его, почему-то сильно чесалось, и он принял, как ему тогда показалось, единственно правильное решение – помыться. Душа в туалете не было, а вот вода и мыло, как ни странно, были. Намыливание всего тела заняло не более 3 минут, а вот растирание, смывание заняли все остальное время. Два резервуара с водой – горячей и холодной – рассчитанные только на то, чтобы помыть руки, почистить зубы, но никак не рассчитанные на двукратное мытье тела, стирку носков и отмывание от рвоты сапог, быстро опорожнились. Сначала кончилась холодная, а затем и горячая вода. Когда воды в кране не стало, то Монзиков, насухо вытерев мыльные ноги рулоном туалетной бумаги, обмотавшись казенным полотенцем, которое было чуть более носового платка, держа в руках сапоги, мокрые трусы, сумку, с планшеткой через плечо, очумело улыбаясь, вышел из туалета и торжественно продефилировал к своему купе. Трижды падало полотенце. Очередь с ужасом провожала глазами Монзикова. Когда Монзиков вошел в купе, то, увидев женщин, собиравших свои вещи, Александр Васильевич, от радости широко раскинув руки, обнажив свой срам, воскликнул: «Ну, девчата, продолжим, а!?» Женщины, почему-то, опять упали в обморок. Монзиков, решив, что это у них от перепития, не стал их приводить в чувства, а быстро оделся, взял сумку, деньги и пошел искать пиво. А пиво он любил!

На станции поезд простоял 10 минут. Однако Монзикову потребовалось всего 7 минут, чтобы сдать пустые бутылки – свои и те, которые он нашел в тамбуре у туалета, узнать об отсутствии хоть какого-нибудь пива и купить четыре бутылки водки, колбасы, хлеба и соленых огурцов. Молока покупать он не стал, т. к. в животе и так была революция. Граждане с удивлением смотрели на нечто в полумилицейской форме, бегавшее по платформе с большой импортной сумкой. Монзиков, уезжая на 6 месяцев учебы в Ижевск, решил, что кроме формы из одежды брать ничего не надо. Поэтому, одет он был во все милицейское, только без погон. Погоны отскочили еще тогда, когда он раздевался в купе.

Монзиков, вбежав в свой вагон, столкнулся с проводницей. Ей было стыдно за то, что вагон следовал без нее более суток. Поэтому, увидев очумелого милиционера, она с дежурной улыбкой виновато спросила: – Чайку? Кофе?

– Хорошо бы! – только и ответил Монзиков.

– Сейчас или…