- Эй, - крикнула было я, но голос прозвучал слишком тихо. У губ повисло и сразу же рассеялось облачко пара, вдоль позвоночника пробежал холодок.

Звук шагов растворялся в темноте, но как я ни пыталась увидеть хотя бы очертания силуэта, сделать этого не смогла. Этот кто-то наблюдал за нами с Пашей. За нами… Нет. За мной. Почему-то я была уверена в этом.

Оказавшись на оживлённой обочине дороги, я почувствовала себя спокойнее. К мыслям о матери, о Богданове, прибавились и новые – о том самом мелькавшем в темноте огоньке. Кто мог наблюдать за мной? Так часто посещавшее меня в последние дни чувство тревоги стало, казалось, перманентным. Чтобы как-то отвлечься, я рассматривала проезжающие мимо машины, идущих навстречу людей, но вскоре это насучило. В памяти тут же услужливо всплыли воспоминания о моём «па» в коридоре. И надо же было как раз в этот момент оказаться рядом Богданову…

Только вот что интересно – его руки. Только теперь я вдруг поняла, что поймал он меня уверенно, но как-то… осторожно. Пальцы его не впивались в тело, да и угрозы я не чувствовала.

- Прекрати думать об этом, - едва слышно сказала я самой себе.

До гостиницы оставалось всего-ничего, я как раз свернула на пустующую, занесённую снегом аллейку. Хотелось разбавить стоящую вокруг тишину. Звук собственного голоса показался тихим и одновременно громким, несколько снежинок влажно коснулись губ.

Остановившись, я посмотрела на здание гостиницы. Рядом, на большом стенде, была размещена афиша с рекламой чемпионата России по фигурному катанию. На ней – лидеры сборной в одиночном катании и спортивная пара.

- Когда-нибудь… - снова шепнула я.

Привычки разговаривать с собой у меня не было, но этот вечер, эта тишина, этот огонёк…

Договаривать я не стала, только мысленно: когда-нибудь и наши с Пашей фотографии будут украшать подобные афиши. Обязательно будут.

Зайдя в номер, я убрала куртку в шкаф и растёрла начавшие замерзать пальцы. Только сейчас почувствовала, что окрепший к вечеру мороз сделал-таки своё дело, но эта прогулка действительно пошла мне на пользу.

Уставшая и в то же время снова готовая к борьбе, я бросила на кровать толстовку. Вначале душ, потом лёгкий ужин. А после… После, как и посоветовал Роман, отдых. И ничего кроме: ни мыслей о матери, ни о Богданове.

Подставив лицо тёплым струйкам, я блаженно застонала.

- Господи, как же хорошо… - в последний раз провела ладонями по телу, по мокрым волосам и, вдохнув влажный, наполненный сладковатым запахом геля для душа воздух, выключила воду. Отдёрнула шторку и, не глядя, потянулась за полотенцем, которое оставила…

Я точно помнила, что оставила его на крючке рядом с душевой. Только сейчас…

Блаженная расслабленность мгновенно растворилась. Я распахнула глаза.

- Красивая татуировка, - сухо проговорил Тим, переведя взгляд с моего плеча на лицо и, сняв со своего плеча перекинутое полотенце, прищурился. – Очень красивая, - медленно осмотрел меня с головы до ног и ещё медленнее – обратно.

Глаза его вспыхнули опасным пламенем, зрачки расширились. Сделав шаг ко мне, он расправил полотенце и коснулся им моего живота, заставляя меня отшатнуться к стене.

- Очень, - с сиплыми нотками, а в глазах… в глазах чернота и объятый пламенем лёд.

Оля

Происходящее казалось очередным кошмарным сном. Сознание отказывалось воспринимать действительность.

- Перестань, - выдавила я вместо того, чтобы сказать что-нибудь действительно стоящее. Схватилась за полотенце, пытаясь отобрать его, но Тим только жёстко хмыкнул. Жёстко и… Опять в его взгляде, в его усмешке было презрение, к которому я так привыкла.

Одно стремительное движение, и он, обхватив меня за талию, поставил рядом с собой. Тут же сделал шаг вперёд, заставляя меня, шумно, испуганно дыша, прижаться к раковине. Холодная, она словно бы обожгла поясницу, а контрастом – его руки на моём теле, на влажной коже.

- Не смей ко мне прикасаться! – вскрикнула я гневно и в то же время истерично.

- Это ещё почему? – вкрадчиво, проведя ладонью ниже, к моему бедру, к ягодицам, осведомился он. В глазах вспыхнула злость. – Всем можно, а мне нельзя? – прижался ко мне ещё сильнее.

Разгневанная, напуганная, я впилась ногтями в его руку. Так сильно, как только могла. Тим зашипел, ладонь его исчезла. Пальцы теперь впивались в моё запястье.

- Если ты ещё раз… - начал было он, склонившись ко мне.

Не отдавая себе отчёта в том, что делаю, я замахнулась. Звук хлёсткого удара, обжигающая боль в ладони…

Тимур дёрнулся, ослабил натиск, и я, воспользовавшись этим, метнулась к двери.

- Стоять! – раздалось позади, и тут же Богданов рванул меня назад.

Спиной я впечаталась в его грудь, каждой клеткой своего существа понимая – таким злым он не был ещё никогда.  – Ты доигралась.

Не прикладывая особых усилий, он крепко сжал оба моих запястья одной рукой. Чем сильнее я пыталась высвободиться, тем крепче он сжимал меня. И… О, Боже! На миг замерла, чувствуя его желание, и тут же, рыча, принялась вырываться ещё яростнее.

- Что ты здесь забыл?! – вскрикнула, не собираясь поддаваться ему.

Ударила его локтём по рёбрам. Терять мне уже было нечего. Что будет, если он захочет… Мысль об этом шарахнула по нервам так, что меня заколотило. Вода стекала с волос по телу, я начинала замерзать. И в то же время мне было жарко. Жарко от его дыхания, от его рук.

- Убирайся, Тим! – зарычала, пытаясь ударить его снова. Но на этот раз он намертво прижал меня к себе.

- Будешь так делать, - пальцы оказались на моём животе, устремились выше. Прямо над колотящимся сердцем и…

- Нет! – дёрнулась. – Не смей!

- Посмею, - неожиданно он прикусил мочку моего уха. Коснулся языком. – Ещё как посмею. - Медленно он обрисовал бутон розы на моем плече.  – А раньше её не было.

От звука его голоса меня затрясло пуще прежнего. Ярость, паника и ещё… Что-то противоречивое, не поддающееся логическому объяснению.

- Раньше много чего не было, - процедила я.

- Н-да… - даже не видя его лица, я почувствовала пренебрежение. Но оно было какое-то… Незнакомое мне. - Много чего, - внезапно он повернул меня к себе лицом.

Держа руки, смотрел в глаза и продолжал водить рукой по телу. Вдоль позвоночника, по пояснице, как будто получал от этого какое-то непонятное, садистское удовольствие. Собрал мои волосы и, крепко сжав, потянул назад. Взгляды наши встретились.

- И кто из них лучше? – неожиданно он сжал мои запястья так сильно, что я едва смогла удержать вскрик.

Ненависть… Вот что теперь отражалось в его глазах.