– Моя машинка! – кричу я.

– Пошевеливайся давай!

* * *

Открыв глаза, я вздрагиваю. Мое дыхание учащается, а по щекам, пока я спал, текли слезы. Со злостью вытираю их. Снова кошмар, и так каждый раз, как только я закрываю глаза, находясь здесь.

Не хочу я больше этого дерьма, оно съедает меня изнутри. От этих воспоминаний меня тошнит, и каждый раз во мне появляется все больше ненависти.

Я резко сажусь и протираю глаза. Дорого бы отдал за ночь без такого вот пробуждения. Если бы я только мог забыть свое детство и все остальное.

Соскакиваю с кровати и выхожу на балкон. Но как только подношу сигарету к губам, картинки в моей голове всплывают вновь. Мои руки трясутся, когда я пытаюсь поднести зажигалку к сигарете. Тогда я закрываю глаза, чтобы не видеть своих рук, и крепко затягиваюсь парами токсичного дыма. Когда он наполняет мои легкие, я сразу ощущаю, как сердце начинает замедлять свой бешеный ритм.

Уже три дня как я живу в этом огромном доме, а видел только эту комнату, ванную и балкон. Я ничего не вижу и не слышу из того, что происходит вокруг. Ну почти. Слышу только, как с кем-то разговаривает эта мерзотная львица и хлопает дверями целый день.

Если я еще и сегодняшний день продержусь, то официально побью свой рекорд: на протяжении нескольких лет три дня пребывания в семье – это мой абсолютный максимум.

Снова думаю о том, что вчера пришло мне в голову: я делаю все это, чтобы избежать тюрьмы, но в конечном итоге все равно заперся в четырех стенах, чтобы ни с кем не сталкиваться. До тошноты ироничная ситуация.

Кто-то стучит в дверь моей комнаты.

Стервозная львица? У меня нет даже времени среагировать, как дверь открывается сама собой, и в проеме появляется сначала поднос со стаканом содовой и двумя сэндвичами, а уж за ним и голова матери.

Так вот кто оставлял мне все это время еду под дверью.

Я выхожу с балкона и встаю перед окном, пока она заходила.

– Я боялась тебя разбудить, – говорит она. – Держи. Ты, должно быть, очень голоден.

Я умирал с голоду, но не сдвинулся с места. Она, улыбаясь, поставила поднос на ночной столик.

– Знаешь, ты ведь здесь у себя дома. Ты можешь ходить везде, где тебе захочется. Внизу есть игровая комната, там стоит приставка Чеви, и я уверена, что он будет рад, если ты с ним поиграешь, – объясняет она мне.

Ага, мечтай.

– Елена отдала мне твое белье, и я решила его постирать. Не стесняйся, давай еще, если у тебя есть. Ты можешь спускать его вниз, в прачечную, а там я уже сама им займусь, хорошо?

Мое белье? То, что я утром скинул на пол в кучу после душа, как и во все предыдущие дни, что я здесь? Футболка, трусы… Вот дерьмо, там были же еще и мои джинсы. Надеюсь, она не шарила по моим карманам.

Мать, кажется, ждет ответа. Я же смог выдавить из себя лишь легкий кивок, но, похоже, она очень этим довольна, потому что улыбаться стала еще шире.

– Вот и отлично. Поешь, пожалуйста, ты почти ничего не ел три дня, – добавляет она.

Мать уже было почти ушла, но задержалась в дверях.

– Мы все очень рады, что ты здесь, с нами, Тиган. Не сомневайся в этом!

Никакой реакции с моей стороны. Я вот не очень доволен тем, что вынужден здесь быть, и знаю тут еще одну львицу, которая недовольна этим фактом так же, как и я.

Наконец, она уходит, и я чувствую, как в кармане вибрирует мобильник. Я достаю его и вижу эсэмэску от Бенито.

«Есть планы на вечер?»

Все планы за авторством Бенито – это лучший способ оказаться под арестом, а этого я себе сейчас никак не могу позволить. Терри, тот парень, который должен за мной следить, не упустит возможности избавиться от меня и сдать за решетку. Но в то же время мне необходимо встряхнуться. Три дня здесь взаперти, это, пожалуй, предел того, что я могу вынести.

Чтобы незаметно свалить есть только один способ: балкон. Я встал и в сотый раз пошел все осмотреть. Третий этаж. Спрыгнуть со второго для меня не проблема, но здесь совсем другая история.

Давно приметил выступ, примыкающий к балкону. Если спрыгнуть на него, то мне останется лишь проделать то же самое, прыгнув в сад, и готово – я на свободе. Осталось только узнать, достаточно ли он прочный, чтобы выдержать мой вес. Пора это проверить, чтобы знать наверняка. Я засовываю мобильник в карман и перелезаю через перила. Выступ с другой стороны достаточно широкий, чтобы поставить на него носки моих кроссовок. Крепко ухватившись за решетку, я оглянулся по сторонам. Не так уж, в принципе, и высоко. Я прыгаю назад и громко приземляюсь именно в том месте, что себе наметил. Выступ затрещал по швам во всех смыслах. Несколько мгновений мне кажется, что я сейчас провалюсь, но он держится молодцом. Ухватился поудобнее, смотрю вниз и снова прыгаю.

Земля оказалась мягкой, но колено все равно начинает болеть, поскольку я здорово повредил его прошлым летом, когда мы с Бенито пытались удрать от полицейских в Бронксе. Он там вообще зуб оставил.

Отряхнувшись, понимаю, что я уже в саду напротив дома. Сюда и выходят окна. Пересекаю его опрометью и осторожно обхожу здание. Ничего не слышно.

Я быстро оказываюсь на углу между двух гаражей. Передо мной ворота, через которые я заходил. Так и манят меня. Ладно, это классно. Вечером я через них и войду, перелезть через ворота – раз плюнуть.

Я поворачиваюсь и замираю на месте.

Прямо на меня в упор смотрит отец.

Вот дерьмо, они тут все в этой семейке возникают из ниоткуда?

Несколько секунд пристально смотрю на него. Чего он хочет?

– Куда ты идешь? – спрашивает он меня.

Я ничего не ответил.

Он шарит в кармане и вытаскивает оттуда одну вещь, которую я тотчас узнаю. Ну вот, неприятности начинаются.

– Шел к тебе наверх поговорить об этом, но увидел, как ты упал с неба и пролетел аккурат мимо окна моего кабинета. Ты знаешь, что это? – спрашивает он, показывая то, что лежит у него в руке.

Я сжимаю зубы. Конечно, знаю, ведь это мое.

Но отвожу взгляд.

– Моя жена нашла это в твоих джинсах, когда решила их постирать. Женщины всегда проверяют наши карманы, мой мальчик, тебе нужно бы это знать, – сказал он.

Его жена? Я же только что видел его жену.

Почему она ничего мне об этом не сказала?

Я никак не реагирую на его слова. Отец выразительно делает паузу и пристально на меня смотрит.

Что он хочет, чтобы я сделал? Чтобы я все отрицал? Это же было в моем кармане! Давай, порви его на мелкие кусочки, и закончим уже с этим.

Мне вовсе не хотелось его хранить, а вот выкурить сейчас же – очень.