В этот раз уже она подпрыгнула от неожиданности, а я смог рассмотреть ее лицо без той противной гримаски.

Не знаю почему, но девчонки всегда боятся, когда я смотрю им в глаза.

Она не моргает, но быстро отводит взгляд, избегая моего. А затем старается побыстрее исчезнуть из кухни.

Я не в том состоянии, чтобы нормально соображать, но думаю, что в обычной ситуации она рано или поздно оказалась бы в моей постели, или я в ее. А здесь этого точно никогда не произойдет.

Я двигаюсь вперед, набрав побольше воздуха в легкие. Ладно тебе, это всего лишь одна неприятная ситуация, бывает, но потом я буду избегать их 24 часа в сутки. Солис просила меня не доставлять им проблем, но она ничего не говорила о том, что нужно сидеть дома днем и ночью.

Итак, это я и сделаю: не принесу им никаких проблем. И лучший способ это сделать – как можно меньше находиться здесь.

Когда я захожу в комнату, из которой доносились голоса, в большую гостиную, все вдруг замолкают и смотрят на меня. Этого было более чем достаточно, чтобы я замер в шаге от двери со стойким желанием развернуться и уйти. Внезапная тишина повисла там, где несколько секунд назад царило веселье. Воздух резко наэлектризовался, и это ни от кого не ускользнуло.

Солис попыталась спасти ситуацию и широко улыбнулась.

– А, Тиг! Проходи, садись, – она похлопала по соседнему стулу.

Я проигнорировал Солис и ее взгляд, которые умоляли меня не делать глупостей, однако не мог не заметить, как она жестом показывала мне, что нужно снять бейсболку.

Ситуация становится слишком душной для меня, не знаю даже, как мне до сих пор удается держаться, хотя ничего особенного она и не просит.

В общем, как только я решил усадить свою задницу подальше от Солис, девчонка вскочила из-за стола, вместе со своими приборами. Она еще посомневалась минуту, бросив на меня колючий взгляд, но в конечном итоге все равно предпочла сесть прямо на пол, лишь бы не рядом со мной. Она снова надела длинную кофту, чтобы спрятать свою сочную попку. Зачем она это делает? Это из-за меня она чувствует себя не в своей тарелке? Интересно.

Как только львица уселась за низким столиком, снова повисла тишина. Они смотрели на меня, будто я граната, готовая взорваться в любую минуту.

И именно сейчас я почувствовал, что долго сдерживать свою сущность я не смогу и она уже вот-вот вырвется наружу.

На меня не смотрела только Елена. Уставилась в одну точку, наклонив голову. Ее длинные темные волосы наполовину закрывали лицо, и я видел только кончик ее носа, тонкого и прямого. Почему она так прячется?

Думал, что это я тут самый странный, в радиусе нескольких километров, но, похоже, у меня есть конкуренты.

– Елена, отрежь кусочек торта Тигану, – обращается к ней мать. – Натали, вам положить еще? – добавляет она.

Солис с радостью соглашается. Никогда не видел ее такой напыщенной.

Я не обращал никакого внимания на улыбки и знаки внимания, которые были адресованы мне и краем глаза изо всех сил пытался рассмотреть Елену.

Она положила торт всем и лишь в последнюю очередь, не глядя, шмякнула кусок прямо перед моим носом. Я начал было ее рассматривать, но случайно подняв голову, встретил взгляд Солис, который, казалось, говорил: «Ешь, кретин». Я поднял брови и взял тарелку на кончики пальцев. У нее даже дыхание перехватило, но она смогла проигнорировать мой выпад и принялась увлеченно обсуждать погоду с матерью. Мальчишка молча уставился на меня, а его сестра слушала болтовню Солис.

Я отключился и стал рассматривать комнату. На стенах были картины. Множество этажерок были забиты книгами. Никогда не видел столько в одном месте. На комоде слева от меня я заметил семейную фотографию. Ненавижу их. Когда вижу фотографию детей с их родителями, то у меня будто ком в горле встает; начинает захлестывать ненависть, которая живет во мне. Вся моя зависть моментально вылезает наружу, и я становлюсь настоящим придурком.

Внезапно мое внимание и внимание всех остальных привлек шум. В глубине комнаты хлопнула дверь, и зашел мужчина, на вид лет сорока с небольшим, уткнувшись носом в огромную книгу. Он был одет в серую рубашку с небрежно расстегнутым воротничком и всем своим видом как бы говорил «да, у меня есть классная рубашка, но мне на это наплевать».

С одной стороны, он прекрасно сочетался с этим домом и с этой семьей, но, с другой стороны, выглядел странно в этой компании, наверное, из-за своих темных с проседью всклокоченных волос.

Внезапно он останавливается, видимо, осознав, что он здесь не один.

– О, уже десять часов? – спросил он.

Его жена едва взглянула на него, а Натали и ее огромный живот попытались встать, чтобы поприветствовать его.

– Что вы, не нужно вставать, Натали! В вашем-то положении!.. – восклицает он.

– Спасибо, что напомнили мне о том, какая я огромная, – смеется она.

И снова началось бла-бла-бла… На помощь! Это вообще когда-нибудь закончится?

Все смеялись, кроме меня и, что удивительно, девчонки, которая даже головы от своей тарелки не поднимала. Она в самом деле начинает мне нравиться.

– Тиган, пожалуйста, поздоровайся с мистером Хиллзом, – сухо приказывает мне Солис.

Я поднял на него глаза. Он сделал то же самое и ответил на мой кивок также же пренебрежительно, предварительно обменявшись взглядами с женой. Это было очень незаметно, но, думаю, что даже Солис увидела.

– Зови меня лучше Дэниел. Мистер Хиллз слишком уж формально, – говорит он. – Или тебе больше нравится мистер Хиллз?

Я посмотрел на него. Он же не ждет, что я ему отвечу?

Наступает неловкая пауза. А, он все-таки ждет ответа… Ну что ж, долго ему придется ждать.

– А ты? Тебя всегда называют Тиган? – добавляет он. – Или, может, Тиг?

Я стиснул зубы и выразительно посмотрел на Солис. Снова повисла тяжелая пауза. Мать громко сглотнула.

– Тиган, дорогой не… в конце концов, он не обязан тебе отвечать, – весело заканчивает она. – Он же не разговаривает, ты что, забыл?

Я опустил глаза и стал разглядывать ботинки, то ли от смущения, то ли от стыда, не очень-то различаю эти чувства. Уф, обошлось без этого: «Он что, немой?». Солис им заранее все прекрасно объяснила.

– Да, точно… Этим они похожи с Еленой, – сказал он. – Извини, сынок.

Сынок? Я нахмурил брови и поднял голову. Солис, в панике, тут же начала что-то говорить. Она хорошо меня знает, и боится, что я сбегу.

Что ж, пусть теперь сама выпутывается из этого дерьма. Желание застрелиться становится сильнее с каждой минутой. Чтобы немного отвлечься я стараюсь не слушать ее болтовню. Снова опустив нос, чтобы избежать каких-либо визуальных контактов, я все же поймал один: надменной львицы. Она исподтишка разглядывала меня в течение нескольких секунд, прежде чем отвернуться. Сохраняй спокойствие, чувак!