был старым и потрёпанным. Судя по всему, ранее это была стационарная модель, которую для мобильности посадили на репульсорную платформу. Но даже так, двигался он медленно, рывками, словно ему не хватало мощностей для расчета предстоящего отрезка пути. А может управление этой, такой же старой как и он сам, платформой, отбирало всего его доступные ресурсы. Тихонько жужжа репульсорами, он неторопливо приблизился ко мне.

— Оценка состояния пациента, — скрипуче прошелестел вокабулятор дроида. — … Удовлетворительная. Оценка предварительного прогноза. Погрешность 86 %. Выполняю обновление диагноза…

Дроид застыл возле моей кровати, сверля меня своими жёлтыми треугольниками глаз. Я же, в свою очередь, рассматривал его. Первый приступ ошеломления спал и я понемногу начал приходить в себя.

— 2-1B? — немного придушенно и оттого едва слышно спросил я дроида. Тот слегка наклонил голову, словно не расслышал или не понял вопроса.

— Ты 2-1B? — уже увереннее переспросил я, вспомнив что программному интеллекту нужно ставить конкретные вопросы. Слова Основного я выговаривал с трудом, пытаясь совладать со своим непослушным языком. Ещё одна загадка, если я действительно попал сюда, то почему более-менее сносно понимаю этот язык? Не так хорошо, как хотелось бы, словно язык успел измениться, но всё же понимаю.

Не смотря на моё ужасное произношение дроид согласно кивнул головой.

— А у тебя есть имя? — полюбопытствовал я.

— 2-1B. — прошелестел дроид.

Я вздохнул. Мда, не сильно-то здешняя техника ушла от нашей. Впрочем, всегда можно внести некоторые изменения.

— Я буду называть тебя "Надеждой"! Согласен?

Дроид молчал, продолжая бездумно сверлить меня взглядом своих странных глаз.

— Что ты как не родной… — обиделся я. — Я тут, можно сказать, в другую галактику попал… Эээ… Попала. Вся на нервах. А тут ты, весь такой загадочный.

Дроид молчал.

— Скажи, — обратился я к дроиду, вспомнив наконец, что хотел у него узнать, — а сколько мне лет?

— Обработка запроса, — зашелестел он. На несколько секунд его глаза поменяли цвет, после чего вернулись к исходному жёлтому. — Показатели нестабильны и вызывают недоверие. Предположительно сбой датчиков. Определить возраст не представляется возможным.

— Ну что за невезуха, — вздохнул я. — Надо бы со стороны на себя посмотреть…

— Оценка состояния пациента… Завершена… — выдал "Надежда". — Все показатели в пределах допустимого. В крови замечены остаточные следы постороннего вещества. Предположительно…

И он опять подвис, видимо что-то анализируя.

Интересный всё-таки дроид. Хотя разговаривать с ним тяжело, какой-то он странный, излишне механический что ли… Как болванчик. Помнится в фильмах они были другими. Более живыми, что ли? Почему же этот так отличается? Или они тут все такие?

Подавшись внезапному порыву, я повнимательней присмотрелся к рисунку силовых линий из которых представлялся мне этот дроид. Снаружи у него был обычный каркас, который выглядел для меня словно серая карандашная штриховка, слегка затёртая бумагой. А вот сразу за ним я увидел различные механизмы и жидкости, из которых состоял этот дроид. Процесс изучения этой занятной машины облегчало то, что частично он был выполнен из прозрачного материала. Хотя возможно, что для меня это не имело большого значения. Дроид был рядом и при некотором усилии его внутренности я видел достаточно хорошо.

Погрузившись в него мыслью, я внимательно рассматривал работу изношенных механизмов. Удивительно, как эта старая жестянка до сих пор не развалилась. Похоже он цепляется за жизнь волею Силы не иначе, грозя развалиться на ненужные никому запчасти в самое ближайшее время. Понятно теперь почему он оказался здесь. Хотя для Татуина дроид даже в таком состоянии представлял из себя немалую ценность.

— И зачем я сюда полез, — констатировал я через несколько минут разглядываний. — Всё равно ничего не понимаю.

Из всей мешанины силовых линий и их цветов я понял примерное назначение только двух узлов. Один из них, светящийся в моём зрении как яркий и весьма крупный синий сгусток, скорее всего центральный процессор. А вот второй, красный, похож на систему безопасности или ограничитель, который ставят на жестянки в целях обеспечения их лояльности. Помню один такой Люк снял с R2-D2… Вот почему-то это я хорошо помню…

— Дело ясное, что дело тёмное, — подумал я, оценивая техническую сложность дроида. — Хотел бы я, чтобы ты был более разумным, Надежда. Как я…

Вспомнив свои совсем недавние ощущения при пробуждении в пустыне, я поёжился. Всё же быть живым — это счастье. И счастье это, надо ценить. Даже если в один прекрасный момент ты проснулся на Татуине, девочкой, да ещё без собственных воспоминаний.

Закусив губу я хихикнул от пришедшей мне в голову мысли.

— Будем жить, старина! — улыбнулся я жестянке, хлопнув его своей левой рукой по металлическому боку. — Будем жить.

Необычное ощущение захлестнуло меня, словно накрыв тяжелой волной в бушующем море. Казалось, что мои чувства уплотнились, став материальными и выплёскиваясь наружу. Лёгкая грусть от потерянного "я", страстное желание жить, ошеломление и возбуждение от необычного попадания, всё это как горный ручей низвергалось из меня мощным потоком. Через несколько секунд светящееся ядро дроида мигнуло и сменило цвет на желтый, а узел ограничителя просто распался. В тот же миг глаза дроида погасли а манипуляторы бессильно обвисли вдоль тела. Репульсорная платформа что-то противно пискнула и отключилась, из-за чего вся эта махина с глухим стуком упала на пол.

— Упс… — непроизвольно вырвалось у меня. Я втянул голову в плечи и осторожно отстранился от дроида, после чего тихонечко прошептал:

— Эээ, прости, пожалуйста.

***

Медицинский дроид 2-1B зафиксировал несанкционированное воздействие на ядро системы почти сразу после того, как поступил ответ анализатора по составу крови его пациентки. Источник внешнего воздействия определить не удалось. Как не удалось понять и природу этого воздействия. На попытку нейтрализации изменений ядра 2-1B был вынужден направить все свои свободные ресурсы. Однако повреждения росли словно снежный ком и грозили в любой момент привести к переходу в нерабочее состояние. Хотя протоколы и предполагали подобное завершение функционирования как возможное, а в некоторых случаях даже как штатное, 2-1B всегда стремился бороться до конца. Всеми своими силами он сражался за жизнь, но свободных системных ресурсов у него уже не было. Взвесив ценность использованных блоков памяти 2-1B пришел к выводу, что ими можно пожертвовать. В результате чего блоки долговременной памяти были очищены, а их мощности были направлены на восстановление ядра. Но даже это не привело к желаемому результату. Каждое мгновение внутренние логи мониторинга ядра дроида сигнализировали о новых повреждениях:

*Внимание! Обнаружено внешнее воздействие на мотиватор ядра!*

*Угроза! Обнаружено критическое повреждение ядра!*

*Выполняется попытка устранения повреждения… Неудачно.*

*Задействовать скрипты аварийного восстановления… Успешно.*

*Выполнить сброс настроек системы… Успешно.*

*Выполнить аварийную перезагрузку системы…