– Меня не застукали со спущенными штанами, – процедил сквозь зубы Лука. – И Чарлз Ферфакс не мой лучший друг.

В Итоне Чарли, который был на год младше Луки, надоедал ему и Кадиру, потому что Кадир был султаном. Лука подозревал, что Чарли не интересуют женщины, и был удивлен, услышав о его свадьбе.

– Твоя семья узнала о нашей свадьбе только потому, что ты не послушалась моего совета и растрезвонила о ней, – продолжал Лука. – Я предупреждал тебя, что следует все скрывать. Уверен, мне не нужно напоминать тебе о том, что я хорошо заплачу за роль моей временной жены.

– Ты чертовски прав, ты хорошо мне заплатишь, – заявила Жизель. – Я поднимаю цену, дорогой. Я хочу два миллиона, иначе свадьбы не будет.

Он недооценил Жизель. Вряд ли он найдет другую женщину, которая согласится на фиктивный брак.

Жизель считала, что последнее слово принадлежит ей, однако Лука был сыт по горло манипуляциями – сначала бабушки, а теперь и этой авантюристки-вымогательницы. Он редко терял контроль над собой – это было не в его характере. Но тот, кто осмелился скрестить с ним оружие в совете директоров, был готов подтвердить, что за обаятельной улыбкой Луки де Росси скрываются ледяное сердце и железная воля, не знающая себе равных.

Он предложил Жизель валить ко всем чертям.

И этим все испортил.

– Клянусь, я не сообщала газетам, что между нами что-то… есть, – тихо сказала Афина. – Подозреваю, что это сделал Чарли.

– Зачем Чарли рассказывать журналистам, что вы променяли его на одного из гостей? – поинтересовался Лука. – Эта история выставляет его в глупом свете.

– Он свалил вину на меня, чтобы утаить правду о своем романе с… – Афина прикусила язычок. – В общем, у него роман, – закончила она.

– У Чарли роман? – удивленно поднял брови Лука.

Афина может солгать, напомнил он себе. Но почему-то он поверил ей. Этим утром она выглядела юной и невинной, без макияжа, с длинными каштановыми волосами, волнами спадающими до талии. Она закуталась в простыню по шею, но Лука успел заметить твердые округлые груди, выглядывающие из тонкого, как паутинка, кружевного бюстгальтера и напоминающие спелые персики.

Афина продолжала бросать на него неуверенные взгляды из-под завесы ресниц.

– Когда вы узнали, что Чарли вам неверен?

– Как раз перед тем, как вылезла из окна. – Афина убрала прядь волос с лица. – Я думала, что Чарли честно расскажет, почему свадьба не состоялась. Однако, по словам моей матери, он обвинил во всем меня. Но я не предполагала, что он солжет прессе.

Она опустила глаза на сенсационные заголовки газет и не заметила промелькнувшей в глазах Луки вспышки гнева.

– Значит, вам было известно, что Чарли обвиняет нас с вами? – спросил Лука.

– Я говорила с мамой по телефону. Она сказала, что Чарли видел, как мы отъезжали.

Она замолчала, а Лука от души выругался.

– И теперь, когда эта история просочилась в газеты, весь мир считает нас любовниками, – проскрежетал он. – Почему, черт возьми, вы мне ничего не сказали? Я попытался бы предотвратить появление этой сплетни в печати.

– Я… я не подумала. – Ее мать сказала бы, что в этом нет ничего нового. – Но мне кажется, сейчас нет смысла опровергать это и раскрывать истинную причину моего побега. Чарли будет отрицать свою неверность, и все решат, что, обвиняя его, я хочу оправдаться. Остается надеяться на то, что об этом скоро все забудут. – Афина с надеждой взглянула на Луку. – Я уверена, никто не обратит особого внимания на сплетню в таблоидах.

«Если бы это было так!» – угрюмо подумал Лука. Ее необоснованный оптимизм заставил его заскрежетать зубами.

– Женщина, на которой я собирался жениться, поверила таблоидам, – горько усмехнулся он.

– Вы обручены?

В животе все болезненно сжалось. Афина не могла объяснить, почему у нее стало тяжело на сердце. У Луки была репутация волокиты. Какой женщине удалось его приручить?

– Больше нет. Жизель прочитала в газетах, что я похитил невесту у моего старого школьного друга и мы с вами провели ночь в моем отеле, занимаясь жарким сексом.

Лука бросил сердитый взгляд на фотографию, на которой он нес Афину к лифту. Он не заметил в холле ни одного фотографа, его внимание сосредоточилось на Афине, когда она прижалась лицом к его шее.

Но, вполне возможно, что она-то знала о присутствии фотографа. Вполне возможно, что по ее просьбе прессу пропустили в отель. Ведь Афина призналась, что узнала о неверности Чарли за несколько часов до свадьбы. Что, если она решила вернуть жениха фотографиями, на которых «любовник» несет ее в свою постель?

– О нет! Это ужасно! – воскликнула Афина и села, забыв про простыню, в результате чего приоткрылся ее бюстгальтер, который был совсем не похож на обычное белье. Вспыхнув до корней волос, она натянула простыню до подбородка.

– Поздно скромничать, – с иронией заметил Лука. – Прошлой ночью вы были настолько пьяны, что мне пришлось снять с вас платье и уложить в постель.

При мысли о том, что он видел ее почти обнаженное тело – трусики были весьма откровенными, – Афину окатило горячей волной. Но, судя по мрачному лицу Луки, его больше волновало то, что невеста отказалась выходить за него замуж.

Напряженная тишина была прервана звонком мобильного телефона Луки. Он взглянул на дисплей и нахмурился:

– Прошу прощения, мне нужно ответить.

Не глядя на Афину, он вышел из спальни.

Обычно Мария не звонила ему так рано. Только бы с Розали ничего не случилось.

Няня его дочери спокойно поздоровалась, но Лука уловил нотки тревоги в ее голосе.

– С Розали случился сильный припадок сегодня утром. Он продолжался почти шесть минут.

– Так долго? – Лука сглотнул. – Должно быть, это стало серьезной нагрузкой на сердце. Вы были с ней?

– Я как раз сменила ночную сиделку. Так как припадок был длительным, я позвонила доктору. Он только что уехал. С Розали все в порядке, Лука. Сейчас она спит, а позже я выведу ее в сад. Вы ведь знаете, как она любит сидеть под плакучей ивой.

– Как жаль, что меня с ней не было, – вздохнул Лука.

Его грызло чувство вины, потому что он не всегда мог находиться рядом со своей дочерью-инвалидом. За Розали ухаживали первоклассные специалисты, а Мария, ставшая ее няней десять лет назад, после того как у девочки обнаружили неизлечимое генетическое заболевание, обожала Розали.

Через несколько месяцев его дочери исполнится тринадцать лет, но она не может вести нормальную жизнь. Лука ощутил знакомую тупую боль в сердце. Мир его дочери ограничен виллой де Росси, в которой несколько комнат переделали исключительно для ее нужд. Одной из доступных ей радостей были прогулки в саду, который Лука разбил специально для нее.