Примерно наполовину крушение России определялось ее собственным состоянием. На четверть – влиянием Антанты и еще на четверть – Германии.

Если Февральская революция была победой Антанты, то Великий Октябрь – стихийным бунтом против этой победы. Назвать его аналогичной победой Германии язык не поворачивается: победы обычно заканчиваются для победителей по-другому.

* * *

Почему же у нас сейчас стало так модно ненавидеть большевиков и Октябрьскую революцию – даже больше, чем в начале девяностых годов?

Отнюдь не за реки крови, не за террор, не за то, что перемололи страну: если внимательно слушать ненавистников Великого Октября, становится ясно: его ненавидят за то, что он был порывом народа к справедливости.

Ведь 7 Ноября в последние два десятилетия стал символом не столько революции, сколько вечного содержания, вечного смысла этого конкретно-исторического события. 7 Ноября для огромной части российского общества стало символом того, что стоит за этим событием: установления справедливости и покарания неправедной (пусть даже и «давно прошедшей» царской) власти. Да, справедливости во многом ужасной, да, покарания незаконного, но нынешних властителей России, насколько я могу судить, справедливость пугает больше ужасов прошлого. Многие из них ведут смертный бой с мертвыми именно потому, что память о них мешает живым грабить и насиловать Россию.

Ненависть значительной части правящей бюрократии к Великому Октябрю вызвана тем, что в революцию народ слишком наглядно и убедительно показал, что власть не может безнаказанно быть бесконечно несправедливой и что наглое, циничное, откровенное попрание интересов народа кончается для власти плохо.

Именно это вызывает сильнейшее раздражение, негодование, отторжение и даже ненависть нынешней правящей и владеющей Россией тусовки.

И в связи с этим нам сегодня пора вспомнить – и не стоит забывать, – что, если государство не выполняет свои обязанности по обеспечению социального мира, оно обречено.

«Выполнять свои социальные обязанности» для государства не значит забить всех несогласных дубинками и дать правоохране любые безумные права, какие та попросит, – это значит сделать так, чтобы люди были довольны жизнью.

И тогда никакая пропаганда, пусть даже самая сильная, самая враждебная, самая иностранная, не сделает ничего.

Надо просто сделать так, чтобы люди чувствовали себя в безопасности, чтобы развитие существовало не только в передачах официозного телевидения, но и в реальной жизни, чтобы люди не только слышали о нем, но и видели его вокруг себя.

Во время дебатов с одним неплохо владеющим предметом единороссом он с гордостью заявил: вдумайтесь – партия «Единая Россия» за семь лет построила по всей стране 12 мостов! И тут же признался, что строительство значительной части этих мостов было начато еще при Советском Союзе, а сейчас их просто завершили.

Ну давайте вдумаемся, как нас просят: за семь лет, в течение которых бюрократия и олигархи буквально захлебывались в нефтедолларах – и захлебываются ими до сих пор, – они достроили и построили 12 мостов на всю Российскую Федерацию. Неописуемо! На фоне такого цинизма меркнет даже то, что эти мосты построило, конечно, правительство, а не «Единая Россия».

Двенадцать мостов за семь лет по всей нашей стране – и они истово гордятся этим!

Это отказ от модернизации, причем отказ системный и последовательный. В сочетании с дикой, циничной пропагандой, которая ведет к тому, что люди перестают верить чему бы то ни было, – и самой этой пропаганде в первую очередь, – он смертельно опасен не столько для самой власти, сколько для общества, оказывающегося жертвой ее корысти или некомпетентности.

Такова ситуация, в которую сегодня заведена Россия, и правящей тусовке приходится быстро-быстро суетиться, чтобы Великая Октябрьская социалистическая революция не встала на повестку дня непосредственно в преддверии своего столетия.

Ненависть к ней насаждается еще и феерической самоидентификацией правящей тусовки. Укрепляя в нашей стране, насколько можно понять, военно-полицейский феодализм, обрушивая наше общество в средневековье, в варварство, – они начинают искренне, «всем телом, всем сердцем, всем сознанием» принимать соответствующие ценности. В нашей стране сейчас лозунг «Долой самодержавие и престолонаследие!» официально трактуется представителями государства как призыв к свержению государственной власти.

Прекраснодушная интеллигенция, нюхая цветочки, привычно считает это не более чем бытовым маразмом.

А я вот совершенно не уверен, что это маразм. С моей точки зрения – напротив, выражение самоощущения огромной части власти. И ее сегодня нужно оздоровлять по-хорошему, чтобы завтра не пришлось делать это по-плохому.

Чтобы праздник 7 Ноября действительно можно было сделать рабочим днем, чтобы он стал неактуальным для всех, кроме членов КПСС. Ну вот, например, день Куликовской битвы – он же не актуален. Битва на Калке – мы даже сейчас не вспомним, когда это было. Бородино тоже не актуально, мы ездим в Париж, любим французов, с восторгом смотрим французские фильмы.

Да, 22 июня актуально для нас, но при этом мы прекрасно относимся к немцам. Мы понимаем, что немцы уже другие: мы разгромили их, мы уничтожили в них мерзость, и они в результате этого стали нормальными.

Теперь нам нужно уничтожить мерзость в себе, в своей стране.

Хотя бы для того, чтобы в лучших коммерческих вузах Российской Федерации при ответе студентов на вопрос, с чем у них ассоциируется понятие «бизнесмен», понятие «вор» набирало менее половины ответов.

Повторюсь: я очень хочу, чтобы день 7 ноября ушел в историю и воспринимался бы нами так же отстраненно и спокойно, как, например, день Куликовской битвы. К сожалению, антинародная по сути дела, попирающая справедливость и отрицающая неотъемлемые повседневные интересы людей политика государства вольно или невольно ведет к тому, что этот праздник становится все более актуальным и возвращается в повестку дня.

Многими нелюбимый Сергей Михалков, автор трех последних гимнов нашей великой Родины, когда-то написал про большевиков слова, которые сейчас звучат абсолютным экстремизмом:

Они хотели, чтоб народ

Был сыт, обут, одет

И не работал на господ,

Как было сотни лет.

Они хотели, чтоб сильна

Среди соседей-стран

Стояла первая страна

Рабочих и крестьян.

Допустим, про рабочих и крестьян – это, конечно, некоторая дань времени, а вот все остальное сегодня звучит едва ли не составом преступления, едва ли не прямым обвинением нынешней правящей тусовке.

Но я верю, что мы оздоровим государство, сделаем его органом народа, и наши дети по поводу этих стихов будут спрашивать так же, как когда-то, при советской власти, спрашивали мы: «А неужели народ когда-то мог быть несытым? Неужели кому-то приходилось работать на каких-то господ? Неужели такое вообще могло быть?»