Этот сектор оказался на ремонте, но Макс быстро договорился с охранником, поэтому романтика ударила в душу Лизоньки с новой силой. Фонари освещали их путь, напоминая сияющих рыцарей. Прохожие с завистью оглядывались на них, потому что не могли попасть в эту возбуждающую, роскошную и немного мистическую сказку.

— Что, ещё одно? — удивилась она, глядя в его глаза. В самой глубине что-то блестело, притягивая тайной и сокровищем. Она уже дотянулась до этого сокровища, отрыла сундук, а теперь дрожащими руками поднимала тяжёлую крышку.

— Для тебя сколько хочешь, моя принцесса, — пообещал он. И Лиза растаяла, растворившись в безумной романтике вечернего чуда, сотканного из искренности и доброты.

А затем случился их первый поцелуй, нежный, слегка неловкий, но оттого безумно сладкий и вдохновляющий.

Вечер обхватил влюблённых сумрачными объятиями, разрешая этому грязному, жестокому миру хотя бы на один день стать немного светлее и человечнее.

Сегодня мир принадлежал только им. А любимая девочка только ему. Максу Романову…»

* * *

— Э-эй! Ты мужик или сопливая тёлка? — возмутился Арес, единственный друг Макса, с ядовитой ухмылочкой дочитав его сочинение, — Целый фонтан, мля, розовых соплей, чуть не блеванул карамелью в конце! — Воспитанного в жёстко патриархальной семье парня возмутило пресмыкательство перед какой-то девчонкой.

— Ну-у… я так представил, — вздохнул Макс. — А вообще, как тебе эта… сказка? Совсем отстой, да?

— Ништяк, если бы тебя не знал, подумал, что ты содрал где. Стиль, короче, есть, а брутальность как у меня придёт со временем. Ну и да, тёлку погорячее надо, там сиськи побольше, жопа персиком.

— Чем-чем? — удивился Макс, оглядывая бережно сложенный вчетверо листок, словно боясь, что мамуля с Беллушкой выскочат из-за угла и разорутся на него за такие пошлости. — Только ты никому про меня с Лизкой!

— Могила! — заверил приятель, и тут же его лицо просияло догадкой. — Так это ты в Лизку из девятого «Бэ» втрескался?

— Не встрескался, а просто использовал… э-эм… её светлый образ для сочинения! — возмутился Макс. — Ты же обещал никому!

— Ну она такая себе — смазливая, хитрозадая блонда, если честно. Корчит из себя типо Тургеневскую барышню, а сама крутит жопой перед Паханом и его дружками.

— Врёшь! — руки Макса сжались в кулаки. — Лиза на такое не способна! Она светлая и очень искренняя!

— Ну да, многие тёлки искренне слюни распускают, когда в классе учится сынуля директора. Послушай совета бывалого кореша: не давай себя охмурять этой соске.

— Она не соска! Не говори так про Лизоньку! — в зелени зрачков Макса полыхнул первый огонь противостояния. За честь Лизы он впервые был готов расправить плечи и ввязаться в настоящую войну со всем миром. И с Арсом в том числе.

Друг недовольно нахмурил лоб над маской. Но быстро обуздал свои эмоции и усмехнулся криво. Первым камнем преткновения в безоблачной дружбе парней стала хитрозадая девка. Какая то Лиза Сокольская…

Лиза. Настоящее…

Дома царило траурное уныние. Папа разложил на столе копии протоколов об уголовном деле. Им с мамой, как соучредителям аптек, торгующих наркотическими препаратами без рецептов, предъявляли статью за распространение наркотиков в особо крупных размерах.

— Ну как так, Ваня? Столько лет платили твоим ментам, а теперь все только плечами пожимают, — сокрушалась мама. Она подошла к горке с элитными бутылками алкоголя. За последние дни ряды спиртного поредели. На нервной почве родители все чаще расслаблялись за бокалом вина или рюмочкой коньяка с лимоном.

— Наташа, твари они все продажные. Мне участковый — Боря Гонтарев по секрету сказал, что нас раскрутили по наводке. Более того он говорит, что есть заинтересованное лицо, которое приплачивает, чтоб нам впаяли максимальный срок. Человек богатый и влиятельный. Этот ублюдок поспособствует, чтоб судья нас наказал, как преступников рецидивистов, — папа обреченно вздохнул. Протянул пустой бокал, чтоб мама плеснула ему коньяка.

Я сидела с телефоном и искала в интернете сведения о Максиме Романове. Мне казалось, что если он работает за компьютером, то в сети должен был остаться его след — фото, новости, статьи. Но Макс был словно призрак. Ни одного слова о нем, ни одной зацепки.

Я помнила, где он живет. И уже подумывала отправиться к нему в гости, чтоб объснить, что вчерашнее сольное выступление Глеба с мерзким поцелуем произошло без моего согласия.

Все мысли эгоистично крутились вокруг Макса.

— …Сколько Лиза? — на вопрос папы и прямой укоризненный взгляд я вздрогнула. О чем он?!

— Сколько денег у тебя накоплено на карте? — со вздохом пояснил отец, видя мое недоумение.

— Не знаю. Несколько тысяч долларов точно есть. Если эта сумма вам чем то поможет, могу сегодня снять с карты, — предложила я. В пятницу я не работаю в Грехе. Там ночь разврата с бдсм оргиями. Самой противно, что в таком месте работаю, но выхода нет.

— Да, дочь. Сейчас все деньги нам пригодятся. Не знаю, какому ублюдку понадобилось закатать в асфальт нашу семью, но перспективы у нас очень мрачные. Юрист сказал, что могут по максимальному присудить десять лет в тюрьме строгого режима…

Мама схватилась за сердце и отпила глоток коньяка прямо из бутылки. Не поморщившись, хлебнула еще.

— Кошмар. Пап, неужели нет никакого шанса на закрытие дела или условный срок?! — с надеждой в голосе спросила я.

Отец уронил седую голову в ладони и шморгнул носом.

— Боря сказал, что попробует перебить взятку. Если будет шанс откупиться, то надо им воспользоваться. Вот только сумма будет неподъемная. Вопрос, где взять столько денег?!

Мама оглядела гостиную. Оценивающе рассмотрела плазму на стенке и шкатулку с драгоценностями за стеклом горки.

— Вань, придется все продать…

Папа истерично хмыкнул.

— Наташа, не будь дурой. Даже если мы продадим твое барохло и все почки, нам едва хватит рассчитаться за погашение официальных штрафов. Сумма взятки будет в разы выше.

— А дом? — надтреснувшим голосом спросила я, проникаясь трагичностью ситуации.

— А дом давно заложен, Лиза…

Ох, кошмар. Ситуация патовая! Гораздо хуже, чем я предполагала…

Много лет назад…

Арес и Макс.

Романов с Мадаевым стояли друг напротив друга, как нахохлившиеся петухи на импровизированном ринге. Заброшенный пустырь с одинокими деревьями старых акаций и дикой алычи был излюбленным местом встречи друзей.

Свежий морской бриз безжалостно трепал одежду. Несмотря на дневную жару к вечеру на улице была блаженная прохлада.