Я неразумно оставила на веревках свежевыстиранное постельное белье, а ночью снова мело, снег налип на веревки и тряпки, набился в пододеяльники и наволочки, старые столбы не выдержали увеличившейся тяжести – и бесславно пали.

Содрать с закаменевших веревок примерзшие к ним просторные полотнища оказалось непросто. Пододеяльники и простыни тоже обрели фанерную твердость и при транспортировке гремели и царапали мне руки.

Кое-как я перетаскала их со двора в сени и там расставила по периметру у стен, соорудив модель индейского поселения с косыми-кривыми вигвамами нетипичной расцветки «в цветочек».

Шура было начал заинтересованно исследовать этот лабиринт, но негодующе фыркнул и ретировался, когда первая отмякшая наволочка потеряла устойчивость и накрыла его, как сырая попона.

Я принесла большой таз, чтобы складывать в него размороженные тряпки, и проверила, сколько у меня осталось стирального порошка. Было ясно, что белье надо перестирать. Ну, зато скучать мне не придется!

И, к слову говоря, не только мне!

Ведь после повторной стирки белье нужно будет снова сушить, а у меня тут столбы с веревками рухнули…

Поэтому я позвонила Митяю и светски молвила:

– Митюш, извини, что так рано, но у меня под тяжестью вашей стирки упали столбы с веревками. Приходи поднимать!

– И что же ты такое тяжелое стирала? – сонным мишкой заворчал разбуженный участковый. – Отмывала миллион баксов в золотых слитках?

– Нет, ваше с Лизкой постельное белье. Парадное, в цветочек. Видно, грехи его тяжкие, – ответно съязвила я.

– Ладно, жди, сейчас приду. – Обсуждать со мной многотрудную жизнь их с Лизкой простынок участковый не стал.

Я сварила кофе, сделала бутерброды, но притопавший Митяй от раннего завтрака отказался:

– Давай сначала со столбами разберемся.

Он все-таки цапнул в каждую руку по бутерброду, и, поочередно откусывая от них на ходу, проследовал на задний двор. Я перелила свой кофе в термостакан с крышкой, пошла за братцем и чуть не влипла в его широкую спину, когда он резко остановился.

– Фигасе! Уже двух голов не хватает?!

В первый момент я не поняла, о чем он говорит – у меня на подворье никакой скотины, которую по головам считают, отродясь не водилось. Потом я проследила направление остановившегося взгляда Митяя, выронила стакан и выругалась так, что братец вышел из ступора, уважительно пробормотав:

– Ух какие слова ты знаешь…

Я с чувством повторила те слова на бис.

– М-да, ситуевина… – Митяй нервно захрустел подмерзшим бутером. Догрыз его ускоренно, отряхнул руки, пошел к истуканам. – Опять, значит, отряд не заметил потери бойца… Ты, конечно же, ничего не видела, не слышала?

Я помотала головой. Слезы посыпались направо-налево стеклянными шариками.

– Спала я…

– Спала ты… Понятно, – Митяй ладонью измерил высоту белых шапок на всех чурбанах, стряхнул снег с тех двух, что сделались пониже прочих, задумчиво отвесил щелбан сиротливо торчащей винтообразной шее. – Опять скрутили башку, как и в прошлый раз. И снова перед снегопадом, так что все следы преступника завалило.

– Снегом, столбами, веревками и пододеяльниками, – зачем-то перечислила я.

Типа, подчеркнула, что завалило преступные следы на редкость основательно.

– Ну, положим, столбы – это не проблема, – Митяй попинал «не проблему» валенком и посмотрел на дом соседей – там уже светились окошки. – Сейчас я Сему попрошу, столбы он тебе поднимет. А вот что с чурбанами делать… Может, напишешь уже заявление, чтобы я официально дело открыл?

– Никаких официальных заявлений, – решительно возразила я. – Это дело нужно уладить тихо, чтобы Андрюша ничего не узнал.

– Тогда ты хоть накрой чем-нибудь истуканов, чтобы их безголовость в глаза не бросалась, – посоветовал Митяй.

Совет был дельный. Я порылась в сарайчике, нашла там старую клеенчатую скатерть – непрозрачную, плотную и блестящую, в веселеньких подсолнухах, и мы с Митяем в четыре руки на манер навеса разместили ее поверх чурбанов, скрыв их ущербность загнутыми вниз углами.

– Так-то лучше, – сказал Митяй и заторопился. – Все, я домой, позавтракаю и на службу поеду, а к тебе придет Семен, я его сейчас вызвоню, жди.

Ушел он недалеко. Из-за угла дома навстречу нам Снегуркой в белой пуховой шали вальяжно выплыла румяная Лизавета:

– А что это вы тут делаете?

– У меня опять беда, – объяснила я. – Даже две беды…

– Дураки и дороги?

– Нет, это наши общенародные проблемы, а у меня особые – со столбами. Обрушены те, что для сушки белья, и обезглавлен второй истукан!

– Это ворюга так разбушевался?!

Мы с Митяем переглянулись. Мысль о том, что в обрушении бельевых столбов виноват похититель деревянных голов, в наши собственные головы не приходила.

– Да нет же, зачем ему это? – с сомнением молвила я.

– Запутать, дезориентировать, напугать! Грохотали же небось столбы эти, падая? – Лизка дожимала версию.

– Так, все, Ляся идет в дом, а мы – к себе.

Митяй попытался подцепить супругу-фантазерку под локоток, но она ловко вывернулась:

– Я с Алисой останусь, ей необходима моральная поддержка!

– А моим столбам – физическая, – напомнила я. – Митяй, звони уже Бурякову.

– Звоню, – согласился братец и полез в карман за сотовым.

– Погоди, ответь-ка, пока я опять не забыла, – остановила его Лизка. – Не случалось ли в последнее время в Пеструхине других странных краж?

– А что считать странной кражей? – философски вопросил участковый. – Вот у деда Селиванова самогонный аппарат сперли, и он, бедолага, мается теперь, писать ему заявление или не нарываться. У Галки Петровой с коровы Зорьки колокольчик медный сняли, у тетки Федоры Васильченковой прямо с подоконника лекарственное растение умыкнули, а она это алоэ чуть ли не всю свою жизнь растила…

– Стоп! – Лизка выставила ладошку. – Уточняю запрос: не случалось ли в деревне странных серийных краж?

– Как не случаться, у нас в Пеструхине, как в Греции, – все есть, – похвастался участковый. – К примеру, у богатея из новеньких, Фролов его фамилия, со стройки дома на Поле Чудес стальные листы прут без устали, уже с полдюжины утащили. А кто, как – непонятно. По одному, по два тырят, они же тяжелые…

– Смотри-ка, совсем как у тебя, Алиска! Чурбановы головы тоже тяжеленные, и прут их поштучно! – обрадовалась ситуативному сходству подружка.

– Да нет, Лизок, у Фролова сторожа и собаки, вокруг участка забор трехметровый, а у Ляськи натуральный проходной двор, так что ничего общего. Хотя… – Митяй задумался. – Там ведь тоже крадут аккурат перед снегопадами, как будто знают их точное расписание… Вот откуда бы?