— Мне в первую очередь не нравится, милый мой, твое поведение, — поджала губы мать.

Мы с Котом недоуменно переглянулись. Неужели Юлия Павловна обвинила во всем меня? Тогда это просто дурдом. Что же, выходит, я специально Жанну в прорубь толкнул?

— Ма, да все вышло совершенно случайно, — принялся доказывать я. — Она вообще была далеко от меня. Ехала и вдруг провалилась. Да мы же ее и не бросили. Наоборот, вытащили… В чем я виноват?

— Опять про свое заладил! — в сердцах воскликнула мама. — Я имела в виду совершенно другое. А что касается Серебряных прудов, то больше вы на них кататься не пойдете. Мы с Юлией Павловной твердо решили. Господи! Подвергать жизнь детей такому риску. Как же мы раньше-то не подумали. Вот уж поистине: гром не грянет, мужик не перекрестится.

— Мама! — заорал я. — Да какой риск? Там вся округа уже много лет ездит.

— Какой риск, сам видишь, — многозначительно произнесла моя дорогая родительница. — Так сказать, результат налицо.

— А по-моему, это обыкновенная случайность, — пришел мне на помощь Макси-Кот.

— Кстати, твоих родителей я тоже предупрежу, — пообещала мать. — И вообще, не заговаривайте мне зубы.

— И не думали, — совершенно искренне произнес я.

— Как это ты не думаешь! — со все возрастающим возмущением продолжала мать. — Почему вы вчера упорно скрывали от меня истину?

Час от часу не легче. Я сильно напрягся, пытаясь понять, что она имеет в виду и какую именно истину мы с Котом вчера от нее скрыли. Но сколько ни ломал голову, ничего глобального на ум не приходило. Может, Макс догадывается? Я внимательно посмотрел на него. Рожа у него сейчас была крайне глупая. Он тоже явно не постигал ситуацию.

— Ага. Молчите. Значит, все-таки стыдно, — по-своему оценила наше замешательство мать.

— Да чего стыдного? — спросил я.

— Лгать, милый мой, стыдно и скрывать тоже стыдно, — прокурорским голосом проговорила она.

Тут я не выдержал:

— Да что мы скрывали?

— Правду про день рождения, — с таким видом отозвалась родительница, будто празднование Жанниного пятнадцатилетия окончилось, по крайней мере, двумя убийствами.

Честно сказать, у меня отлегло от сердца.

— А чего такого? — пожал я плечами. — День рождения как день рождения. Бывает лучше, бывает хуже.

— Ты в этом уверен? — направила на меня рентгеновский взгляд мать.

— Уверен, — кивнул я.

Кот тоже на всякий пожарный молча кивнул, хотя в этом не было надобности. Мать все равно сейчас на него не смотрела.

— Значит, уверен? — ледяным голосом переспросила она.

— Ну да, — вновь кивнул я.

— Вот это и плохо, — скорбно произнесла мать.

Я почувствовал себя жутким грешником и вяло осведомился:

— А собственно, что там случилось, на дне рождения этом?

— Да, наверное, вам виднее, — не сводила с меня пытливого взгляда родительница.

Я не знал, до какой степени Жанна была откровенна по поводу вчерашнего с Юлией Павловной. Подставлять ее не хотелось. Поэтому, бросив на маму непонимающий взгляд, я подумал: «Вот сперва прозондирую почву, насколько ты в курсе, а потом уж чистосердечно признаюсь».

Макси-Кот, по-видимому, принял такое же решение и осторожно поинтересовался:

— Тетя Марина, а что, собственно, вчера там случилось? Может, мы с Федором просто не заметили?

— И торта вы тоже не заметили? — перевела испытующий взгляд с меня на Кота мать.

— Ах то-орт, — протянул Макси-Кот и умолк.

— Так что у нас там с тортом? — продолжала буравить его глазами моя родительница.

— Ну-у… — Макси-Кот, видимо, поняв, что совсем без комментариев обойтись не удастся, как-то неопределенно добавил: — С тортом Пирс во всем виноват.

— Ага! — издала торжествующее восклицание мать. — Значит, что-то вы все же заметили.

«Кажется, она знает о вчерашнем лишь приблизительно», — пронеслось у меня в голове. И я быстро проговорил:

— Подумаешь, торт. Пирс испортил его. Но у нас был другой.

— И мы его съели, — подхватил Макси-Кот.

— Значит, по-вашему, день рождения прошел вполне хорошо, — исполненным подозрительности тоном произнесла мать.

— Отлично прошел! — хором заверили мы.

— Было классно и весело, — сообщил Макси-Кот.

Мать хмыкнула:

— Так почему же Жанна была такая грустная и расстроенная? Мне Юлия Павловна сейчас рассказала, что, когда вернулась домой, Жанночка чуть не плакала.

«Та-ак, — отметил про себя я. — Значит, она матери ничего не рассказала. И теперь обе родительницы пытаются выведать обо всем у нас. Нет уж. Не на таких напали».

— Ну, вообще-то, она немного из-за торта расстроилась, — произнес я вслух.

— Он все-таки был со свечами, — добавил Макси-Кот, — а второй — без свечей.

— Первый они делали сами, а второй был из магазина, — подхватил я.

По виду матери я понял: наши с Котом слова не слишком ее убедили.

— То есть вы считаете, что Жанна расстроилась из-за торта? — решила уточнить она.

— Больше нам и считать нечего, — стоял на своем я. — В остальном день рождения получился очень хороший.

— И вы уверены, что ничего от меня не скрываете? — продолжила допрос моя родительница.

Разговор явно заходил в тупик. Мы с Котом стояли насмерть, а мать нам не верила.

Я уже лихорадочно обдумывал способ, как бы естественным и ненавязчивым образом перевести разговор на другую тему, когда мы с Максом получили совершенно неожиданную, но очень своевременную поддержку со стороны моего родного предка. То есть вообще-то он не собирался нас поддерживать. Просто так вышло.

Из кухни послышались ужасающий грохот, вопль и звон разбитой посуды.

— Полочка! — возопила мать и кинулась со всех ног к отцу.

Макси-Кот усмехнулся:

— Твой предок сработал вовремя. Иначе она еще долго бы нас пытала.

Он будто читал мои мысли. Впрочем, учитывая, что мы дружим с первого класса, это неудивительно.

— Судя по всему, Жаннина мать дала моей задание разнюхать, что к чему, — теперь не сомневался я. — А значит, сама Жанка молчала, как партизан. Но вообще, Макс, тебе не кажется, что ей последние дни как-то сильно не везет?

— Надо быть полным идиотом, чтобы этого не заметить, — откликнулся он. — Сам прикинь, Фома. Человек устраивает пятнадцатилетие. А оно, как известно, бывает раз в жизни.

— Очень мудрое замечание, — перебил я. — Между прочим, любое «летие» бывает у человека раз в жизни. Если ты до сих пор не догадывался, то учти на будущее.