– Это смесь оволи и шитаки, – ответил стюард индусу.

– Оволи? Я думал, знаю все грибы в мире, — вмешался шеф с тоном, компрометирующим знания меню стюарда.

– Оволи. Это грибы из Ломбардии, — с достоинством ответил стюард шефу.

– Хорошо, пусть будет так. Бобы и грибы, – окончательно определился Агуршди.

– Вы вегетарианец? – поинтересовался у индуса стюард.

– Да.

– В грибах соус на основе сливок и мясного бульона. Куриного.

– Куриный я стерплю. Я не ортодоксальный.

– Мне тоже грибы. Как Вы сказали? – спросил шеф.

– Оволи и шитаки, – ответил стюард.

– Вы рискуете. Он известный шеф. Со звездой Мишлен, – пошутил Агуршди. – У вас как раз статья о нём, — в доказательство индус вытянул край бортового журнала из кармана кресла.

– Очень приятно, месье Саджер.

Шеф удивлённо и с улыбкой посмотрел на стюарда. Тщеславие прочно водрузило флаг над захваченным разумом.

– Вы знаете моё имя?

– Я как раз вчера читал статью. Обязательно посетим ваш ресторан с друзьями. Они «фуди». Запись теперь за два месяца вперёд?

– Я оставлю вам свой контакт.

– Это запрещено правилами компании. Я запишусь. Думаю, до конца лета ничего не случится, кролики останутся. Итак… Бокал Филиппона и грибы Вам, и бобы и грибы – Вам.

– И бокал… – замялся Агуршди.

– Филиппона, – вежливо напомнил стюард.

– Филиппона! У них в предках наверняка был некий Филипп, — снова пошутил Агуршди.

Ланч оказался более чем приличным. Медиум был устроен как вполне самостоятельная натура и не нуждался в одобрении вкуса известным шефом. Он решил, что блюда хороши. Шефу, как всегда, было сложно договориться с собой в похвале чужой работы. Своё эго он решил защищать законами биофизики.

– Как Вам грибы? Вы неохотно их едите, – спросил сосед у шефа.

– В целом неплохо, хорошая работа. Но на высоте из-за давления восприятие вкусов и запахов меняется, это давно доказано. Работу повара лучше не оценивать.

– Но Вы оценили. Сказали: «неплохо», – ответил Агуршди, не отрываясь от тарелки. Грибы, по его мнению, были восхитительны.

– Верно. Я могу сказать даже «отлично». Мне интересно есть это блюдо. Но это… Это, как человеку с очень плохим зрением, который забыл очки… Судье, например… Судить… Фигурное катание. Он поймет, что всё плохо, только когда услышит, как тонкая, худенькая девочка слетела с рук партнёра и с хрустом шлепнулась на лёд. Понимаете?

– Да. Но мне очень вкусно. Я закажу ещё порцию. Считайте, что ваш судья слышит, как весь зал зашёлся в овациях. Раз он забыл очки.

Это был вызов. Что-то нужно было отвечать. Шеф представил маленькое тело индуса, размером с кролика, лежащее на столе. А тюрбан с головой уже лежал в эмалированном ведре, среди окровавленных длинных ушей. «Неужели теперь я буду всегда сражаться с врагами с помощью тесака? Защищаться! Нужно защищаться», – подумал он.

– Вы можете сказать, кем я был в прошлой жизни?

– Да.

– И кем?

– Кроликом.

– Потому что я готовлю кроликов?

Возникла небольшая пауза.

– Вы видели?

– Что?

– Кролика.

– Какого?

– Поки! Розового.

– Я не понимаю Вас.

Шеф встал и открыл полку ручной клади. Клетка с кроликом стояла так, что при всем желании распознать в ней розового кролика не было возможности. «Хорошо, не когда клал чемодан. Раньше», – подумал шеф. – «На регистрации. Или лаунж зоне».

Шеф достал кролика из клетки. Поки был не против.

– И правда розовый. Это особенный цвет. Поверьте!

В этот момент к мужчинам подошла Ши – девочка, стоявшая в очереди за шефом.

– Месье, извините, – обратилась она к Клоду Саджеру, держащему Поки в руках.

– Да. Привет!

– Можно я возьму его? Поки. На час? Я раньше не летала. Мой пёс… – девочка плакала. – Ему, наверное, очень одиноко и страшно без меня. Самолёт всё время дергается. Мы не падаем?

– Нет! Нет. Самолёты всегда так летают, – шеф улыбнулся и передал Ши кролика.

– Он добрый, как Маус! Спасибо! – с детской наивностью отблагодарила шефа девочка.

Ши ушла. Агуршди светился, как лампочка, смотря на шефа.

– Что?

– Как Вы теперь пустите его на суп?

– Это мой домашний питомец.

– Бросьте! Как в это поверить! Вы ведь не маньяк – жить с кроликами и убивать их. Я не верю.

Шеф вздохнул так, как вздыхает отец, которого перед Рождеством дети застали с разложенными коробками на полу.

– И я не верю, что был кроликом.

Много часов полёт проходил, как обычные полёты. Периодически загоралось табло «пристегните ремни», и пассажиры усаживались в свои кресла. В остальное время они гуляли по салону, чтобы размять тело или избавиться на время от назойливого или плохо пахнущего соседа. Командир объявил, что борт пересёк границу Индии, и попросил пристегнуться, ожидалась сильная турбулентность. Клод Саджер всё же решил вернуться к разговору о реинкарнации.

– Вы прочли статью и решили пошутить надо мной? Сознайтесь!?

– Вы о чём?

– О реинкарнации. О прошлой жизни.

– Да. Извините, это шутка.

– Это не смешно.

– Пристегнитесь. Сейчас потрясёт.

– Я слышал, – шеф и не думал пристёгиваться.

– Сейчас нужно.

Самолёт резко дёрнуло в сторону. Шеф пристегнулся.

– Всё же?

– Я прочёл статью и решил пошутить над Вами.

– Не дразните меня.

– Держитесь! – сказал Агуршди и взял за руку шефа. Это выглядело странно.

Шеф посмотрел на темную руку, сжимающую его ладонь. Он хотел возмутиться, но в этот момент самолет бросило вниз, а затем вверх. Несколько пассажиров ударились о потолок и выпали в проход. Борт накренился и начал снижаться. Для пассажиров это было падение. Они кричали. Для пилотов это означало, что самолёт потерял часть управления. Они боролись за управление.

Агуршди держал за руку соседа и тихо бормотал под нос. Шефу ничего не оставалось, как спрятаться от происходящего, закрыв глаза. В темноте обострились другие чувства. Шёпот ударял в его барабанные перепонки, но это были слова на непонятном ему языке.

Тишина заполнила всё пространство. Потеряв почти пять тысяч метров в плохо контролируемом снижении, самолёт наконец выровнялся. Шеф открыл глаза. Раздался голос командира корабля: «Уважаемые пассажиры, наш самолет попал в штормовой поток воздуха. Такое бывает. Управление системами корабля восстановлено. Мы снизились на безопасную для дальнейшего полета высоту и вынуждены совершить посадку в