Да, каменный выступ был отличной точкой, откуда придворным можно было показать волшебный мир вересковых топей.

– Мне очень хотелось бы оторваться от всех остальных всадников и пойти вдвоём с вами купаться, – заметил принц Филипп.

– Тогда лорд Ортолан умрёт от разрыва сердца, – рассмеялась Аврора.

– Вот-вот. А леди Фиора тут же упадёт в обморок, как только увидит, что я утаскиваю вас под лист кувшинки.

– Вы не посмеете! – шутливо ткнула его в плечо Аврора. – Королеву?! Под лист кувшинки?!

– Да, пожалуй, при желании это можно истолковать как вероломное нападение со стороны соседнего королевства, – согласился принц.

Аврора уже открыла рот, чтобы пошутить в ответ, но слова застряли у неё в горле. Со стороны соседнего королевства. Его королевства...

– Филипп, – начала она, – скажите, Филипп, это правда...

Договорить ей не дали раздавшиеся крики. Филипп и Аврора одновременно обернулись, а затем оба дружно пустились вниз по склону холма. Примерно на середине спуска Аврора мельком заметила сидящего на ветке ворона. Очень хорошо известного ей ворона.

Интересно, что здесь делает Диаваль?

Спустившись к подножию холма, Аврора увидела своих спешившихся охранников, окруживших большой куст. Сабли у них были вынуты из ножен.

Первым делом Аврора подумала о том пропавшем мальчике, Саймоне. А вдруг он оказался здесь, заблудившись в лесу?

– Постойте! – крикнула она, соскакивая с лошади. – Не знаю, кого вы там нашли, но причинять ему вред запрещаю!

Филипп уже был рядом с нею, с обнажённой шпагой в руке.

– Это не зверь и не фея, ваше величество, – с ухмылкой сообщил ей один из охранников.

Другой охранник ткнул в куст своей дубинкой, и оттуда послышался крик. Человеческий крик.

– Прекратите! – вновь крикнула Аврора. – Это жестоко! Отойти всем назад!

Охранники замешкались, словно не были уверены, что этому приказу следует подчиниться, но затем всё же отступили назад.

Из куста вылез мужчина, прижимающий к груди пару убитых кроликов. У него была неопрятная нечёсаная борода, ветхая, штопаная одежда болталась на его тощей фигуре как на вешалке. Какое-то время он открыв рот смотрел на Аврору, на разодетых придворных и сопровождающих кавалькаду охранников, а затем вдруг бросился бежать.

Трое охранников рванулись за ним. Один, толкнув беглеца в спину, повалил его на землю, двое остальных схватили бородача за руки и заставили встать на колени.

– Браконьер, – с отвращением процедил лорд Ортолан. – Охотился на землях, принадлежащих королеве, ни больше ни меньше.

Леди Фиора вместе с несколькими другими фрейлинами держалась в сторонке. Лица у них были испуганными и в то же время выжидающими. Аврора поняла: от неё ждут, что она сейчас прямо на месте будет судить и наказывать этого браконьера.

– Ваше величество, – жалобно произнёс мужчина, продолжая прижимать к груди кроличьи тушки. – Прошу вас, будьте милостивы. Моя семья голодает. Урожай в этом году, можно сказать, никакой, да ещё жена у меня очень сильно заболела.

– Молчать! – крикнул охранник и огрел его дубинкой по рёбрам.

Другой охранник вырвал из рук мужчины кроликов.

Фермер замолчал и принялся затравленно оглядываться по сторонам.

– Какое наказание предусмотрено за это? – спросила Аврора принца Филиппа. Судя по тому, как сильно был испуган мужчина, оно было серьёзным.

Вперёд выступил лорд Ортолан. Он явно был рад показать свою компетентность и ответил первым, опередив Филиппа.

– Самое мягкое из возможных наказаний – выкалывание глаз, чтобы неповадно было засматриваться на чужое добро, – объявил он.

Аврора была потрясена.

– Но вообще-то таких зашивают в шкуру оленя и спускают на них охотничьих собак, которые разрывают негодяев в клочки, – подал голос один из охранников. – Ваш дедушка, король Генри, именно так обычно и поступал.

Остальные охранники одобрительно загудели и захихикали.

Бедный фермер, зарыдав, закрыл лицо руками.

«И вот эти люди считают фей с вересковых топей монстрами?! Тогда сами-то они кто?! – подумала Аврора. – Неужели не понимают, как ужасно то, что они собираются сделать? Почему не хотят дать этому несчастному то, в чем он так нуждается?»

– Как тебя зовут? – спросила она мужчину.

– Хэммонд, ваше величество, – ответил он, размазывая слёзы по щекам. – Умоляю вас...

Охота была Авроре ненавистна, но Хэммонд поступил с кроликами не более жестоко, чем лиса или волк – им приходится убивать добычу, чтобы прокормить своих щенков и прокормиться самим. А значит, и судить Хэммонда по большому счёту не за что. В отличие от сытых богачей, которые убивают зверей и птиц ради забавы, он просто пытается выжить.

– Я позволяю тебе, Хэммонд, охотиться на кроликов в моих лесах до тех пор, пока твоя семья нуждается в пище, – сказала Аврора и, повернувшись к своим охранникам, приказала звенящим от гнева голосом: – Отдайте ему кроликов, и пусть идёт восвояси.

На этот раз они выполнили её приказ без промедления.

– Нет, хотя бы какое-то наказание за это должно быть! – брызжа слюной, воскликнул лорд Ортолан. – Иначе эти мужики сядут вам на шею, ваше величество. Наведут порядок в ваших лесах как мыши в амбаре – выметут всё подчистую.

Сначала Аврора хотела возразить, но потом подумала, что слова лорда не лишены смысла. Действительно, если позволить бесконтрольно и безнаказанно охотиться в королевских лесах, их действительно очень быстро опустошат, потому что такова уж природа людей – заграбастать больше, чем сможешь съесть.

– Я объявляю, что отныне и впредь каждый житель Персифореста имеет право безнаказанно добыть в королевских лесах одного кролика. Кроме того, любой голодающий может явиться в замок, и ему будет выдана мера ячменя на каждого члена семьи, – громко сказала Аврора.

– Королевская казна не выдержит такой нагрузки! – попытался остановить её лорд Ортолан.

– Если накормить людей, они не станут воровать. Будут работать и исправно платить налоги, – возразила Аврора, подумав при этом: «Ну, если уж казна может оплатить все пирожные и торты, которыми здесь придворных пичкают, то и с тем, чтобы накормить ячменём голодных бедняков, как-нибудь справится». – Ещё я объявляю, что отныне никому и ни при каких обстоятельствах не разрешается ослеплять другого человека или зашивать его в оленью шкуру и травить собаками. Это всем понятно?

Хэммонд, слушая её, не переставал кланяться.

– Благослови вас Господь, ваше величество. Вы сама доброта и милосердие. Святая! Святая! – бормотал он, а затем, прижимая к груди кроликов, бочком отошёл в сторонку и припустил в направлении своей деревни.