Бросив на стол несколько лир, он подошел к ней и предложил руку:

– В таком случае готов служить тебе гидом, а потом пообедаем вместе.

Словно загипнотизированная, взяв его под руку, Бэл послушно зашагала рядом и, только через несколько минут сообразила, что опять позволяет собой командовать. Вопреки всем своим обетам!

Она разгневанно остановилась, пытаясь вырвать руку.

Не тут-то было.

– Отпусти меня! – яростно начала она. – Я не хочу с тобой обедать, и вообще…

Его губы остановили гневную тираду. Поудобнее устроив руки на ее стройной спине и затылке, он прижал ее к себе и одарил мастерским поцелуем – страстным и наказывающим одновременно.

Бэл закружило, словно она попала в водоворот, словно неведомый вихрь подхватил ее. Она забыла, где находится, все ее тело таяло в его объятиях.

Когда он наконец оторвался от ее губ, она открыла тяжелые веки и увидела холодный, оценивающий взгляд серо-голубых глаз. Через секунду он уже улыбался ее ошарашенному виду.

– Скажешь еще что-нибудь? Я не прочь продолжить…

Боковым зрением Бэл заметила, что вокруг них уже собралась небольшая группа любопытных. Сильно покраснев, она пробормотала:

– На нас смотрят.

Его пальцы ласково погладили ей затылок.

– Я не против.

– Но я-то против! – огрызнулась Бэл.

– Согласен, что интимная обстановка предпочтительней, но если возникает острая необходимость… – заметив парочку, целовавшуюся прямо на ходу, он пожал плечами, – особенно в Риме… – И деланно сладким голосом добавил: – Ну так ты передумала насчет обеда со мной?

Бэл колебалась, у нее не было сил бороться.

Эндрю взял ее за руку и повел по солнечной улице. Возмущенная его своеволием и его методами убеждения, Бэл продолжала молчать.

Спустя какое-то время он, посмотрев на нее, поинтересовался:

– Ты раньше была в Италии?

Бэл не отвечала, и он, желая охладить накалившуюся атмосферу, весело предложил:

– Если ты не хочешь разговаривать, то просто кивни головой – если «да», и помотай – если «нет».

Против собственного желания она улыбнулась.

– Я приезжала в Рим пару месяцев назад, но это был короткий визит по делам фирмы.

– А ты все равно понимаешь язык.

– Как ты догадался?

– Ты подслушивала наш разговор с официантом. А говоришь хорошо?

– До тебя мне далеко, – призналась она.

– Моя мать была итальянкой, и, хоть я родился в Англии, меня учили разговаривать сразу на двух языках.

– Твой отец был англичанином?

– Да. Он умер, когда я еще учился в школе. Мама решила в Италию не возвращаться. После колледжа я несколько лет путешествовал по свету. И пока отсутствовал, мама влюбилась и вышла замуж за лондонского бизнесмена.

Затем, возвращаясь к прерванному разговору, он произнес:

– А зачем тебе итальянский?

– Прежде чем поступить в «Грант и Филе», я закончила курсы по менеджменту, где изучала два иностранных языка.

– А почему у компании двойное имя? Откуда взялось Филе!

– Когда компания только образовывалась, у отца был партнер, Конрад Филе, который отвечал за финансовую часть работы компании, а отец занимался маркетингом. Это было очень успешное, но трудное партнерство, оно, к сожалению, завершилось ссорой, и мистер Филе ушел из фирмы.

– Значит, произошло что-то очень серьезное?

– Я не знаю, что конкретно произошло, отец никогда не говорил мне.

– А как тебе сам Филе?

Удивляясь проявляемому Эндрю интересу к бывшему партнеру ее отца, Бэл все-таки ответила:

– Я ни разу его не видела. Когда я начала работать в компании, он уже ушел.

– Поступив в семейную фирму, ты не почувствовала неприязни со стороны остальных сотрудников?

– Нет, вообще-то нет. Все очень хорошо ко мне отнеслись. Но поскольку я все-таки являлась дочкой начальника, то чувствовала, что должна работать в два раза напряженнее, чем остальные, чтобы самоутвердиться.

– Ну и как, тебе удалось? Я имею в виду, самоутвердиться?

– Когда ушел наш директор по европейскому маркетингу и мне дали эту должность, я была счастлива, что заслужила ее.

– И давно это было?

– Три месяца назад.

Как раз тогда Родерик подарил ей обручальное кольцо и попросил стать его женой. Она была на седьмом небе от счастья, казалось, и ее карьера, и ее личная жизнь уже надежно устроены.

Сейчас ее помолвка постыдно разорвана, а фирма столкнулась с угрозой захвата. Чувство надежности рассеялось как дым.

Они свернули на относительно тихую улочку с изысканными магазинчиками и ресторанчиками, и Эндрю многозначительно заметил:

– Ты очень дорожишь своей работой?

Несмотря на то что это было скорее утверждение, чем вопрос, она ответила:

– Да.

– Ты и после замужества собиралась работать?

– Собиралась.

– Бентик довольно старомоден. Навряд ли он позволил бы своей жене работать. Видимо, вы пришли к какому-то компромиссу?

– Мы решили, что я буду продолжать работать, пока не заведем детей. И тогда я буду посвящать все свое время семье. – И она добавила мрачно: – Поскольку это уже не имеет больше никакого значения, я не понимаю, почему тебя это интересует.

– Просто мне интересно, как ты к этому относишься. Видишь ли, в этом вопросе я с Бентиком солидарен. Мне тоже хочется, чтобы моя жена не работала.

Прежде чем она успела что-то ответить, Эндрю быстро проговорил:

– Ну ладно, хватит о делах. Мы все-таки на отдыхе.

Останавливаясь около ресторана, он произнес:

– Рад, что ты передумала и решила пообедать со мной. Вдвоем веселее. Надеюсь, ты уже проголодалась?

Не ожидая ответа, Эндрю ввел ее в тихий скромный зал, где их тут же встретил лучезарно улыбающийся хозяин и проводил к уединенному столику на двоих. Просто окрашенные стены и полумрак давали отдых уставшим от солнца глазам.

– Тебе нравится? – спросил Эндрю.

– Да.

– Отлично, еда тебе тоже очень понравится. Я непременно заглядываю сюда, когда попадаю в Рим.

– И часто такое случается?

– Почти каждый месяц.

– Всегда по делам?

– Нет, не всегда, – с блеском в глазах признал он, – скорее наоборот, чаще я приезжаю для удовольствия.