— Нет.

— За домом у сортира куча перегноя, копайте да банку с забора снимите, наберете и червей, и личинок.

Пришлось идти копать.

Вернулись, пока Кузьмич занимался самогоном.

— Вот это другое дело. Надеюсь, донки взяли?

— Нет!

— Эх горе-рыбаки. Ладноть, дам.

Он принес пакет с донками с подвешенными колокольчиками.

— Леска 0,5 по два крючка, на большой насаживайте пучок червя, на малый — личинку. И закидывайте к северному берегу. Там глубоко.

— Спасибо, Кузьмич, вернем.

— Так, что еще? Котелок взяли?

— Мы шашлык собирались делать.

— Какая рыбалка без ухи под самогончик?

Он дал им и котелок.

— Теперь всё.

— Лишь бы погода не испортилась, — проговорил Гарин.

Марин сказал:

— Тепло будет, и без дождя.

— Тебе откуда знать? Если даже метеоцентр ошибается.

— Твой центр, может, и ошибается, а мои мослы нет. Они за пару дней до непогоды ныть начинают. Сейчас не болят. Значит, дождя не будет. А не будет дождя, не будет и холода.

— Ну, спасибо тебе. И что бы мы на этом острове без тебя делали?

— Шашлыки жрали да самогон пили. Тоже неплохо, после города.

Уланов взял Марина под руку:

— Как деревня, Кузьмич?

— Благодаря вам нормально. Новый глава района восстановил границы природоохранной зоны, рыбнадзор появляется. Строительство коттеджей запретили. Агеевы вернулись, вон Ерофеевы вернулись, приезжал Петька Серов, тоже подумывает вернуться. А еще Медведев, помнишь, Микола, дочь у них с женой Ольгой бандиты утащили?

— Конечно, помню.

— Приезжал да с собой трех мужиков привозил. Те дома на соседней улице смотрели. Вроде как купить собираются.

— А Вера Голева в Сантово?

— Не-е, в Балаеве.

— Бросила медпункт?

— Работает. У нее с молодым лейтенантом, что был поначалу заместо Ваньки Коробенко, светлая ему память, роман закрутился. Был в медпункте, сказала, вроде по весне свадьбу думают сыграть. И уже живет у лейтенанта. У того однокомнатная квартира в Балаеве. Утром привозит, вечером забирает. Сейчас Верка в две смены трудится. Люди тянутся к ней.

— Понятно, — проговорил Уланов.

Кузьмич с заговорщическим видом проговорил:

— Я вот о чем хотел тебя, Роман, спросить. Деньги-то, что Огурцов перегнал нам, так на счету у Верки и лежат, только в отделении Сбербанка, коммерческий-то банк прикрыли, хорошо, девка успела перевести бабки.

— Ну и что?

— Чего с ними делать-то?

— В смысле?

— Ну вроде как ни за что получены. Дома-то и участки не продали?

— Забирайте себе. Это вам компенсация за то, что пришлось терпеть от банды Огурцова.

— Ты так думаешь?

— Уверен. Снимай со счета, а хочешь оставь.

— Сниму часть. Крышу надобно перекрыть.

Уланов усмехнулся:

— Тогда все причитающиеся тебе деньги снимай. Стоит начать ремонт, крышей не ограничишься.

Кузьмич вздохнул:

— Это точно. А может, и не перекрывать? Ну течет маленько, так только весной да осенью, таз подставил, и ничего. А с другой стороны…

— Решай сам. Деньги твои.

— Эх, лучше бы не было, теперь всю голову сломаешь. Поеду к Василичу, у него совета просить.

— Привет ему!

— Передам.

— И совет проси до того, а не после того, как приметесь за его огненную воду.

— Это разберемся.

— Ну мы поехали, Кузьмич.

— Хорошего отдыха. А бабы ваши, гляжу, базар затеяли, давно, что ли, не виделись?

— Да лет этак пятнадцать.

— Ну, тогда конечно.

Офицеры уложили добытое у Кузьмича в багажник, а точнее, кое-как втиснули. Сели в машину.

Водитель спросил:

— К острову?

— Дорогу-то знаешь?

— Я же местный.

— К острову, Миша, — сказал Гарин, — и не спеши, здесь подвеску в момент оставить можно.

— Да знаю, Борис Борисович.

Уланову не терпелось узнать, о чем так оживленно беседовали в их отсутствие женщины. Но те, как по команде, замолчали. По лицам было заметно: нашли общий язык и без всяких претензий.

«Ниссан», объезжая колдобины, вышел на лесную грунтовку, по ней до параллельной дороги, свернул налево и пошел к реке.

На песчаный берег напротив острова вышли через полчаса.

Покинули салон. Потянулись. Светило солнце, тепло, на реке полный штиль. Благодать да и только.

Гарин взглянул на Уланова:

— Ну, как тебе наша природа?

— Отлично, Боря. Надо найти лодку Кузьмича.

— Не проблема.

Он повернулся к водителю, который выносил из машины сумки, баулы, снасти, палатку.

— Миша!

— Да, Борис Борисович.

— Будь добр, здесь слева в осоке должна быть лодка с веслами, найди ее и пригони сюда.

— Есть.

— Ты официальность оставь для отдела! Мы здесь все отдыхающие.

— Так точно, товарищ полковник.

— Ты неисправим.

Сержант Овсянкин разделся до плавок, вошел в воду, фыркнул:

— А водичка-то холодная.

Уланов сказал:

— Понятное дело, не май месяц.

— А может, тут родники.

Он скрылся в осоке, оставляя за собой прореху.

Вскоре на чистую воду вышла объемная высокая лодка. Работая веслами, сержант подвел ее к берегу, деревянный нос заполз на песок.

— Ваша лодка, Борис Борисович.

— Одевайся, а то застудишь самое главное.

— Не-е, мы, Овсянкины, народ крепкий.

— Оденься, будешь крепким, когда простатит заработаешь.

Сержант подчинился.

Начали перекладывать, что взяли с собой. Резиновая лодка отпала, ее загрузили в багажник «Ниссана». Еще кое-что решили оставить. Гарин хотел оставить удочки, но Уланов воспрепятствовал:

— Пусть будут, побалуюсь.

— Но Кузьмич сказал, что на удочку клева не будет.

— Вот и проверим его слова.

Гарин повернулся к Овсянкину-младшему: