В азарте преследования молодой купец тоже побежал по мосту, не обратив внимания на ненадежность этого сооружения. Как раз посередине реки мост держался лишь на двух тоненьких жердочках, одна из которых треснула, когда на нее с силой оперся сапог незадачливого охотника. Потеряв равновесие, Дмитрий свалился в воду — и тут же услышал звонкий смех убегающих девушек. В несколько размашистых гребков он достиг берега и, отряхнувшись, взбежал на прибрежную кручу. Девушки уже куда-то скрылись. Дмитрий увидел перед собой стену, окружавшую городской посад. А подальше, за нехитрыми строениями окольного града, возвышался монастырь с каменной церковью. Храм был не таким большим, как главные киевские, но своей красотой и стройностью линий озарял весь окрестный пейзаж и казался чудом путнику, только что выбравшемуся из леса на берег реки.

Дмитрий понял, что девушки скрылись за малозаметными водяными воротами[20], которые теперь были плотно закрыты. Заметив на берегу первого попавшегося местного жителя — по виду рыбака, — Дмитрий кинулся к нему, чтобы расспросить. Рыбак испуганно отшатнулся от мокрого незнакомца с огромной собакой и уже готов был бежать, но Дмитрий остановил его со словами:

— Не бойся, добрый человек. Я не разбойник и не леший. Ты, видать, тоже принял меня за Быкодера? Я охотился в здешних лесах и заблудился. Потом увидел тех красавиц, хотел с ними поговорить — а они от меня убежали. Кто такие, не знаешь?

— Наверное, они из монастыря, — запинаясь, ответил рыбак. — Говорят, к Троице новых послушниц будут постригать в монахини.

— Понятно, — вздохнул Дмитрий. — Они решили немного повеселиться в последние денечки своей вольной жизни… А как называется этот городок?

— Билгород, господин.

— Далековато я забрался.

Осмотревшись на открытой местности, Дмитрий понял наконец, где он сбился с нужного направления и куда теперь надо идти. Ему снова предстояло перебраться через разломанный мостик, но теперь он уже был осторожен и, проявив чудеса ловкости, оказался на другом берегу. Мокрый, голодный и раздосадованный, он шагал вдоль речки, ругая самого себя: «На дурака всегда приключения найдутся! Сам виноват! Не черти же меня понесли за этими девками гнаться! Эку невидаль нашел! Подумаешь, волосы золотые… богиня, русалка… Скоро эти волосы на пол упадут… и станет она христовой невестой. А ты, дурак, за ней бегал. Только время зря потерял, да еще вымок весь. Она же над тобой и посмеялась вместе с подружками».

Постепенно Дмитрий понял, что досадует он главным образом не из-за потерянного времени, а от мысли, что этакая красота будет упрятана навеки за монастырскими стенами. Может быть, он единственный из мужчин, кому по чистой случайности повезло увидеть юную златовласку во всей ее красе…

Скоро Дмитрий успокоился и, продвигаясь дальше, сам себе сказал: «Не стоит об этой девушке думать. Она, наверное, из бедной крестьянской семьи, темная и неграмотная дикарка. Возможно, сирота, которую из милости взяли в монастырь. А не взяли бы — так вышла б замуж за какого-нибудь мужика, такого же простого и дикого, как и сама. Конечно, девушка она красивая, но для чего она мне? Позабавиться с ней? Нет, грешно обижать эту бедную пугливую сиротку. Полюбить ее? Но за что? За одну красоту? Я заскучаю с ней через неделю. И разве мало я в своих путешествиях встречал красавиц? В Корсуни и Константинополе у меня были образованные и умелые любовницы, среди них даже патрицианки. Но ведь я так и не смог никого по-настоящему полюбить. Любовь — это, наверное, не для такого вечного странника, как я. Мой мир слишком широк, чтобы уместиться в объятиях женщины. Для меня нет на свете пары. А если и есть, так уж, во всяком случае, не среди этих крестьянских девчонок, для которых мир кончается за ближайшим лесом».

Остаток дня прошел без приключений. По дороге Дмитрий настрелял несколько уток, успел обсохнуть, подкрепиться лесными ягодами и орехами и к вечеру, когда почти стемнело, явился на постоялый двор. Шумило с уловом рыбы пришел гораздо раньше, и они с Никифором уже начали волноваться за товарища. Дмитрий рассказал о блуждании по лесу, о приключении на реке. Друзья посмеялись над его рассказом, потом поужинали чем Бог послал, обменяли охотничью добычу на дорожные припасы и улеглись спать.

Утром завтракали в корчме, что прилепилась рядом с постоялым двором, и обсуждали предстоящую поездку. Многие посетители знали, что друзья едут охотиться на Быкодера, и теперь забрасывали их советами и предостережениями. Неожиданно в корчму ввалились два молодых дружинника, а с ними сын богатого киевского ростовщика. Все трое были явно навеселе и, желая привлечь к себе внимание окружающих, принялись наперебой сообщать новость, которая их самих, очевидно, порядком забавляла.

— Эй, люди добрые! — провозгласил один дружинник. — Есть среди вас женихи, что богатых невест ищут? Одну такую можно сегодня увидеть.

— Отец ее богаче моего и тоже у князя Святополка в любимцах, — добавил молодой ростовщик.

— Но, говорят, к ней собирается присвататься заезжий молодец, — сообщил второй дружинник. — Вы его, наверное, видели. Красавец, князь. Зовут Глебом.

Услышав это имя, Дмитрий повернулся к говорунам и сказал:

— Знаем мы цену этому князю.

Тут нашлись свидетели недавнего происшествия на торжище, которые включились в разговор, перебивая дружинников и ростовщика. Поднялся гвалт, и ничьих слов уже нельзя было разобрать. Наконец Дмитрию это надоело и он, вскочив на скамью, зычным голосом призвал всех замолчать. А поскольку купцу-мореходу не раз приходилось пересиливать шум морской бури, то уж посетителей корчмы ему не трудно было перекричать. Как только наступило затишье, Дмитрий обратился к первому дружиннику:

— Так что ты хотел сообщить о богатой невесте? Нам тоже деньги нужны. Может, безопасней будет жениться, чем идти на Быкодера? Хотя, конечно, смотря какая невеста.

— Верно! — сквозь общий смех подтвердил дружинник. — Про эту невесту говорят, что от одного ее вида можно стать перепуганным. А если прибавить, что она еще и полоумная…

— Это ты о боярышне Раменской говоришь? — спросил Шумило. — Ходят о ней такие слухи.

— Но князя Глеба это, как видно, не пугает, — усмехнулся Никифор. — Уж очень хочется ему подобраться к ее приданому.

— Да погодите, вы же самого главного не знаете! — замахал руками дружинник. — Думаете, зачем мы сюда забрели? Между прочим, князь Глеб тоже где-то поблизости околачивается. А все почему? Потому что и нам, и особенно ему охота поглядеть на эту боярышню: правда ли, что она такое страшилище. Так вот, сегодня она будет ехать по дороге из Билгорода.

— Из Билгорода? — невольно переспросил Дмитрий.

— Да, из тамошнего монастыря ее перевозят в Киев. Это я точно знаю, мне холопка боярская проболталась. А на краю Копырева конца есть место удобное, чтобы каждого путника рассмотреть. За старым дворищем усмаря Шалыги начинается крутой подъем, и повозка будет медленно взбираться. Еще и дорога там плохая, размытая. Бывает, люди встают с повозок и проходят это место пешком. Вот там и разглядим боярышню как следует. И князь Глеб тоже. Ну а после уж будем решать, кому она годится в жены. Если князь от нее откажется — так, может, другие охотники найдутся.