Лиза позвала Дмитрия. Сонный, он появился в дверях.

– Дима, а что, твоя домработница здесь не убирается?

– Ты что! Всегда убирается.

– Посмотри внимательно, разве ты не видишь, что тут не убрано?

– Ну, не знаю… Наверное, это я наследил… Может, вчера… Не знаю. Не помню.

– Это твое? – Она подняла и продемонстрировала ему женскую сорочку. – А сигареты? Ты куришь женские сигареты? И пудришься? Случайно вот пудру рассыпал…

– Нет-нет, это не я, конечно. Думаю, что Людмила просто не успела.

– Знаешь, Дима, я ничего против твоей Людмилы не имею, но, может, это Ирина ночью тут была, курила, припудривалась?

– Нет. Она здесь не была. И не спала. Видишь, покрывало слегка смято, но она не спала, может, присела…

– Хорошо. Покажи мне тогда комнату твоей Людмилы. У нее есть тут своя комната?

– Да, есть. Как ты понимаешь, комнат в доме много, вот я и выделил ей одну. Там она переодевается, отдыхает, когда устанет. Ванная есть… Да мало ли… Пойдемте, я вам покажу.

Комната Людмилы была вылизана, узкая постель заправлена, на полках ни пылинки. На тумбочке скромный светильник, в углу комнаты старый, с большим экраном телевизор. На столе – ноутбук.

– Какая у вас, Дмитрий, продвинутая домработница! С Интернетом, наверное, дружит.

– Да, у нас беспроводной… Мы же в деревне живем, – словно оправдывался Дмитрий, – поэтому я научил ее пользоваться компьютером, чтобы она заказывала продукты в интернет-магазине. Она и в игры иногда играет. Живой же человек.

– Хорошо. Вернемся к Ирине. Где она хранила свои документы? Драгоценности? В спальне?

– Она еще не окончательно сюда переехала. Поэтому все основное хранила у себя дома. У нее там, как она говорила, есть надежный сейф… Но здесь, вот в этой шкатулке, видите, у нее тоже полно золота… Господи, неужели ее больше нет?!

– Ладно, Дима. На сегодня хватит. Как ты думаешь, уснешь или нет? Тебе просто необходимо выспаться… У меня с собой есть снотворное, всегда ношу с собой для таких вот случаев. Если хочешь, могу дать таблетку. Хотя бы отдохнешь. Если ты не забыл, в девять у нас встреча с Сергеем Мирошкиным.

– Да-да. Это я еще помню… Давай свою таблетку.

Лиза проводила Дмитрия спать, и они с Глафирой еще некоторое время провели на кухне, обмениваясь мнениями по поводу случившегося.

– Ты давно его знаешь? – спросила Глафира, включая электрический чайник. – И что ты вообще о нем знаешь? Я же вижу, что ты в душе уже заранее его защищаешь. Даже если завтра выяснится, что он убийца, ты все равно попытаешься его отмазать.

– Да, я знаю его давно. Он хороший знакомый моего мужа. Гурьев отзывался о нем как о порядочном человеке. У них когда-то были общие дела, возможно, Дмитрий выступал на процессе в качестве свидетеля… Я уж не помню точно. Но он бывал у нас дома, и мой Дима довольно много времени проводил вместе с ним в кабинете. Они о чем-то беседовали, договаривались ли, не знаю… Он всегда приходил к нам один, и у меня создалось впечатление, что он хороший такой карьерист… Милый, славный… Нет, Глаша, он не способен на убийство, хоть ты и пытаешься меня сейчас убедить в обратном…

– Я просто хочу сказать, что эти его провалы в памяти – не что иное, как страх быть разоблаченным. К тому же, если ты еще не забыла, я в недавнем своем прошлом была замужем за Адамом, и мы с ним довольно часто разговаривали на разные темы, в том числе и о ревности. Так вот, он рассказал мне, какие муки испытывает мужчина, который ревнует. И что он в кризисные минуты способен на такие поступки, которые в обычном его состоянии ему не свойственны. Вот.

– Хочешь сказать, что Адам тебя так ревновал, что способен был убить?

– Не знаю, способен ли был убить, но ненавидеть жену в ту минуту, когда, к примеру, она в объятиях другого мужчины, это точно. Думаю, что и ударить мог. И твой Родионов тоже наверняка ее ударил… Впрочем, я тебе уже все рассказала о своих чувствах и подозрениях.

– Ладно, Глаша, остановимся пока на фактах, завтра они, надеюсь, прибавятся, и нам уже будет из чего выбирать – на чем остановить свое внимание, а что пропустить мимо…

– Загадками говоришь, Лиза.

– Ты тоже стала какая-то загадочная, и глаза у тебя блестят… Я понимаю тебя – он хорош собой, в нем есть что-то такое… Я заметила, ты не отрывала от него взгляда…

– Лиза, прекрати!

– Хорошо, Глашенька, пойдем спать. Дима сказал, что мы можем выбрать любые комнаты.

– Вот увидишь, он тебе пообещает весь дом подарить, лишь бы ты его отмазала.

– Глаша, ты взяла с собой пижаму?

16 июля 2008 г.

Оля вернулась в палату, легла и отвернулась к стенке. На душе было так тяжело, так муторно, что даже слезы уже не помогали. Ей казалось, что мир вокруг нее весь упорядочен, что у каждого человека нормальная и, главное, правильная какая-то жизнь. Только не у нее. Ко всем женщинам в палате приходили родные, друзья, рассказывали о том, что у них дома, как они за них переживают, как ждут их возвращения. И все несли своим больным полные сумки продуктов, фруктов. Большинству женщин в послеоперационный период приходилось пользоваться личными, принесенными из дома, унитазными сиденьями, их им приносили упакованными в большие пакеты, и это было нормальным, естественным. Это было проявлением заботы со стороны близких. Больные есть больные. И только Оле никогда никто бы не принес эту интимную и такую необходимую для нее вещь. Не было у нее, получается, ни друзей, ни родственников, которые любили бы ее, заботились о ней. И не потому, что она какая-то не такая, а просто после того, что с ней произошло, ей и самой было стыдно перед знакомыми. Когда она оказалась на улице, когда сняла комнату у Валентины, бывшее ее окружение осталось в прошлом, подружки исчезли с ее горизонта, а сестра… Сестра вычеркнула ее из своей жизни. И, судя по тому, что рассказала Валентина, навсегда.

Сейчас, когда прошло два года с тех пор, как все это случилось, она, пытаясь посмотреть на себя со стороны, приходила к выводу, что повела себя как ненормальная. Вернее, как полная дура. Что она, ослепленная чувствами к мужчине, предала в первую очередь, конечно, свою родную сестру. И что теперь удивляться, если Ирина не хочет ее ни видеть, ни слышать о ней? Она сама сделала все, чтобы случилось именно так, а не иначе. Ведь это ее стараниями, благодаря ее легкомыслию она оставила без жилья и себя, и Ирину. И это просто счастье, что у Ирины все сложилось в жизни удачно и есть крыша над головой. И пусть она потеряла любимого человека, он умер, зато у нее осталась квартира и куча денег.

Оля прочитала в своей жизни довольно много книг. И все они были преимущественно о любви. Сейчас, когда вся эта любовь осталась в прошлом, ей хотелось бы спросить авторов этих любовных романов: что хорошего в любви и тем более в страсти? И так ли уж важна в жизни любовь? Не важнее ли здоровье и деньги? Вот составляющие настоящего счастья. И никакие мужчины не нужны. Жаль, что она не писательница, а то написала бы роман о вреде любви, о том, что мужчинам нельзя верить. Что многие из них хорошие психологи и понимают, как сделать так, чтобы женщина отдала им последнее…