— В таких делах ошибиться лишь в радость бывает, — ничуть не смутился Добрыня.

Его и впрямь порадовало случившееся сегодня. Довольно мальчишеская выходка племянника, случившаяся в прошлом году, принесла неожиданные плоды. Жрецы Перуна, явно впечатлившиеся воздвигнутым, а еще более возвышение своего божества перед прочими, приняли ложный знак почтения за искренний.

ЭТИМ жрецам он не то чтобы верил. Просто знал, что на тонкое коварство они не пригодны. Прямолинейны, простоваты… Потому несколько лет назад им и помогли оказаться на вершине. Как и многим другим, признанным безопасными и… простыми. Они не вызывали подозрений насчет своей искренней веры, но противостоять замыслам Добрыни и его помощников просто не могли. Ум не тот.

Вот и считал дядька великого князя Киевского, что пусть потешатся… напоследок. Потому и настоятельно посоветовал племяшу. Дескать, пообещай, обнадежь, порадуй старичков. Они о тебе добрую весть разнесут, настороженность усыпят, давая нам время на завершение задумок.

Так и случилось. А читать по лицам думы простых людей — дело тоже не шибко сложное. Обрадованные этим, глава жрецов бога-воителя Горислав даже предложил, расчувствовавшись, помощь жриц Лады для укрепления мира меж мужем и женой, Владимиром и Рогнедой. Со всем вежеством это сделал, намекнув, что вина не на муже, но на жене, с коей жрицы Лады и поговорить могут. Дабы больше к мужу прислушивалась и препоны ему не чинила в делах семейных.

Сложно было отклонить этот знак внимания. Вот никто этого делать и не стал. Может хоть немного норова и злобы полоцкому отродью поубавят.

— И женушку мою может заткнут ненадолго. А на долго и не надо, она все равно вскоре исчезнет, — поморщился Владимир, тем самым убеждая Добрыню, что у родной крови и думы схожие. Только вот глубина дум разная. — Или потом в монахини постричь, как базилевсы делают? Все же мать моих детей…

— Старший из которых тебя посильнее матери ненавидит, — уколол в больное место Добрыня. — Сослать в дальний град, постричь… Добрый был бы поступок, коли вокруг все спокойно… а не как сейчас. Думаешь, после принятия новой веры и ссылки разведенной с тобой Рогнеды ее не найдут и как знамя не используют? Зря себя пустыми надеждами блазнишь.

— Не даешь, дядька, доброго дела сделать. И ладно, не шибко большая потеря. Я и не поморщусь, если она ТИХО исчезнет, без шума и следов. Ты лучше о посольстве ромейском скажи. Или вот пусть Путята об усилении дружины и наемниках молвит.

Добрыня пристально посмотрел на племянника и успокоился. Не было у того ни капли жалости к Рогнеде. Это он так, вид показывал, примеривал на себя один из ложных ликов, а именно «повелителя порой милосердного». Что же. иногда полезно будет. А сейчас правильные вопросы задал, все два. Посольство и сила мечей — они важнее прочего сейчас. И сначала пусть Путята, друг давний и нигде не соперник ответ держит.

— Путята…

— Да. Княже, с дружиной у тебя хорошо. Вои верны, всем довольны, ни в чем не нуждаются…

— К делу переходи! Сладкими речами, словно кот Баюн, меня не опутывай. Истину ведать надо, даже не дюже радостную. Было бы все ладно, я бы за наемниками не посылал!

— Твоя воля, княже. Стары воины и впрямь верны, но новые идут неохотно.

— Деньги, большие. Чем вольные ярлы, предлагал? — живо поинтересовался Владимир. — Блеск золота часто разум туманит, ни о чем другом не давая думать.

— Нельзя сильно набавлять, неправильно поймут…

Путята осекся, видя, как наливается кровью лицо князя, а побелевшая от напряжения рука сжимает ножку золотого кубка. Сейчас Владимир Святославович мог рухнуть в пучину ярости и злости на любого, кто не исполнил его прямой приказ. И средства против вот такого вот…

Средство было. И сейчас применилось. Раздался спокойный, но ледяной голос Добрыни:

— Владимир, спокоен будь. Воевода прав. Мы не можем манить сейчас воев слишком большими деньгами. Враги враз поймут, что есть у нас слабость, что мы нуждаемся в клинках, поднимаемых в нашу защиту.

Князь Киевский несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь сбросить пелену гнева, вернусь способность здраво мыслить. Сейчас он очень-очень хотел скорее ощутить себя полным властителем, а не тем, кто должен вечно оглядываться на всяких там князей-ярлов. Кто они такие вообще? Пара сотен мечей, да пара-тройка лодей-драккаров — и это еще не самые слабые. И все мнят себя свободными от его воли, считают вправе говорить как всего лишь с первым среди равных. Его отец это принимал, но он не будет! Русь должна была быть такой же, как Византия. Империей — великой и обширной. И покорной! Покорной ему, сидящему на троне Киева.

— Тогда остаются наемники. Путята, ты, я уверен, договорился с теми, кто готов воевать с кем угодно за звонкую монету?

— Да! Мне удалось нанять тех, чье прибытие на Русь не вызовет и тени подозрений даже у таких хитрых ярлов, как Снорри Вещий, Радмир Карнаухий и этот, Хальфдан Мрачный.

— Неужели, — недоверчиво хмыкнул Владимир. — И это…

— Братство йомсвикингов, что из града-крепости Йомсборг. Свирепые и умелые воины, готовые сражаться за любого. Сами они чтят Одина с Тором, но нанимаются к христианским владыкам без тени сомнения. И готовы убивать тех, кто одной с ними веры, хоть и требуют за то большую плату.

Кубок с недопитым вином выпал из ослабевших пальцев князя и покатился по доскам пола. Только внимания на это никто не обратил, слишком уж серьезным было полученное известие.

Йомсвикинги… Те самые, способные лишь силами своего братства на равных биться с армиями королей не самых слабых стран. Способные склонять чашу весов в битвах между властителями. Пусть сейчас их мощь несколько усохла, но окутавшая их грозная слава еще не развеялась, да и сила заслуживала внимания и…. использования.

— Сколько… мечей? — прохрипел Владимир Святославович, с трудом выталкивая слова из непослушного горла. — И… когда?

— Тридцать драккаров прибудут в Новгород к середине весны. Драккары крупные, меньше полусотни с каждого на берег не высадят. Выходит, более полутора тысяч наемников, а то и две. Не абы каких, а закаленных в боях, внушающих ужас одним своим именем.

— Ты хорошо выполнил мой приказ. Я доволен, — выдохнул Владимир. — Правда деньги… Но не буду по ним печалиться, эти наймиты того стоят. Вот только что со сроками?

— Могут продлевать найм до зимы. Потом уйдут.

— Этого довольно. Да и для византийских послов хорошо. Слава йомсвикингов и до Царьграда донеслась. Увидев их у меня на службе, спесью раздуваться не посмеют. Да, Добрыня?

Тот согласно кивнул. В этом он был целиком согласен с племянником. А заодно впечатлен достигнутым Путятой и его людьми результатом. Нанять йомсвикингов… Сильный ход. достойный умного воеводы. С такими наемниками сила великокняжеской дружина заметно возрастает. Мало того, узрив подобных наймитов, потянутся и другие. Сами потянутся. А казна, пусть и не бездонная, но стерпит. Расходы того стоят.