– Ну, мост на рассвете опустят. А вот ворота – это да… – вздохнул старик. Бердыши заберем из караулки, чай, прорвемся и с боем, раз не снаружи идем…

Пригибаясь, воевода вынес замотанного как куль барона. Тот не подавал признаков жизни, Монья семенила рядом, встревоженно заглядывая в лицо больного. Бальзяшур уложил барона, предоставив старикам устроить его поудобнее, и метнулся назад. Через минуту он выскочил с двумя бердышами и охапкой одежды в руках:

– Я знаю, как выйдем. Зверей в солому, живо! Ждите! – и, срывая на ходу лохмотья, от чего Юмья зажмурилась, а Монья переморщилась, плюхнулся в ближнюю бадью с дождевой водой, обрезаясь тонким ледком. Даже не уйкнул, подумала Юмья. Через минуту, вытираясь какой-то тряпицей из прихваченных, он уже натягивал свой красный кафтан. Пока Юмья угнездила Нонну с котом в ногах у барона, укрытого соломой, и посмела поднять глаза в предрассветную хмарь, воевода, в не по росту куцых штанах, но в собственном расшитом кафтане, видать, сдернутом с узурпатора из караулки, обгрызенным бердышом подгонял пожилую лошаденку, впряженную в бричку, к воротам. Одним движением взлетел он на стену, заколотил в дверь стражников ворот:

– А ну быстро, открывайте! – и на невнятное бормотание изнутри: – Это воевода Бальзяшур, быстро, воронье мясо!

Через полмига один из стражников скатился к засовам, второй завертел ворот подъемного моста, третий прыснул в конюшню – пока мост опустился, Сильвестр был уже под седлом.

– И чтоб никому ни гу-гу, еду с тайным делом от госпожи! – напоследок рявкнул воевода, прыгнул в седло, сунул перед собою Юмью, и повозка с семенящими за нею стариками выкатилась за пределы замка.

Только когда над ними сомкнулся еловый полог, Юмья поняла, что уже можно дышать. И что все уже получилось.

Конец первой части

Может быть, когда-нибудь напишу и вторую)))