рукой, произнеся одними губами: «Минуточку, сейчас буду». Анну вечно забалтывал бариста; вот и сейчас он что-то ей шептал, перегнувшись через стойку. Она понимающе покивала и старательно рассмеялась. Ульфу уже приходилось это наблюдать, и он как-то спросил ее, о чем они разговаривают. «Ему просто нравятся глупые шутки, – ответила она. – В основном вульгарного свойства. Ему кажется, что я нахожу их забавными».

– И это действительно так? – спросил Ульф.

Анна покачала головой.

– Нет, вообще-то. Была пара удачных, но, в общем и целом, они – о людях, попадающих впросак, а сколько можно над этим смеяться? Но он, в общем-то, совершенно безобиден. Немного туповат, но вреда это никому не приносит.

– А мне он никогда ничего не рассказывает, – заметил Ульф.

– Это потому, что ты – мужчина. Какое удовольствие ему рассказывать тебе об одном типе, который… Короче, ровно никакого. Для мужчины рассказать женщине пикантную историю – значит вторгнуться в ее интимное пространство. Не уверена, что мужчины в целом это понимают.

Но пикантные анекдоты, равно как и футбол с инсталляциями, были забыты, стоило Анне пересечь зал и подойти к его столику. Кто-то из компании инженеров кивнул ей, и она улыбнулась в ответ.

– Они, кажется, чем-то ужасно увлечены, – сказала Анна.

– Обсуждают бракованный цемент, – пояснил Ульф. – До меня долетали обрывки разговора. Мафия вроде как подмешивала дешевый цемент при строительстве моста – выдавая его, естественно, за нормальный. А на самом деле это была сахарная пудра.

– Ужас какой!

– Ну, может, и не сахарная пудра, но уж точно не настоящий цемент.

Анна взглянула в сторону инженеров.

– Понятно, почему они так взбудоражены, – сказала она; потом снова повернулась к Ульфу.

– Как твои выходные? Ты ведь собирался на какую-то группу, верно?

– Да, – ответил Ульф. – Ничего особенного. Иногда было интересно, но временами – не очень. Один участник сорвался с места и уехал, не прошло и нескольких минут; а еще одна дама все говорила и говорила – ровно ни о чем. Да, и там был один обсессивно-компульсивный пилот.

Анна отпила глоток кофе.

– Понятно. Ну, о чем ты сам говорил, я не спрашиваю.

– Да, в общем, ни о чем таком уж важном.

Это ее не удивило.

– Я лично никогда не верила, что тебе нужно ходить к этому твоему мозгоправу, как там его, доктору… доктору…

– Свенссону.

– Да, к нему. Ну, думаю, по крайней мере это интересно.

Ульфу захотелось сменить тему. Его, в общем и целом, не смущало то, что он ходит на психотерапию – кроме как в случае с Анной. Ему нравилось, что она считает, будто ему это не нужно, а еще больше ему нравилось то, что она из-за этого находила его еще более интересным.

– А ты? – спросил он. – Как прошли выходные у тебя? Девочки плавали?

Анна кивнула. Ульфу показалось, что вид у нее был какой-то рассеянный.

– У них в кружке были занятия в субботу. И каждая выиграла по одному заплыву: брасс и баттерфляй. Баттерфляй дает большую нагрузку на дельтовидные мышцы; им приходится постараться. Мне кажется, они неплохо справились.

Ульф принес свои поздравления.

– Ты, наверное, очень ими гордишься, Анна. Глядишь, скоро они будут за Швецию выступать.

Комплимент она приняла, но потом нахмурилась.

– Да, может. Может быть.

– Я правда так думаю, – сказал он.

Она отвела взгляд.

– А Джо? – спросил он. – Он в эти выходные работал?

Она поднесла чашку к губам. Ей явно хотелось оставить эту тему. Ульф ждал.

Наконец, она подняла глаза и встретила его взгляд.

– Ульф, можно с тобой кое-о-чем поговорить?

– Конечно. О чем угодно, – он почувствовал, как у него перехватило дыхание. Что-то было не так, и проблема была в Джо. Он ощутил – вопреки всему – радостное волнение. Джо, его соперник… Но потом он сказал себе: «Нет, нельзя. Просто нельзя, и все». – Надеюсь, с Джо все в порядке? Он не заболел?

Она поставил чашку на стол.

– Ульф, ты ведь знаешь, что у нас с Джо – хороший, крепкий брак?

Он постарался не показать, как больно ему было это слышать.

– Да, и я рад за вас, Анна.

– Спасибо, – она немного помолчала. – Понимаешь, мне кажется, что Джо, может быть, с кем-то встречается. Может быть. Не точно, а может быть.

Ульф перевел дыхание.

– Он что, завел роман?

Она кивнула. У нее сделался такой несчастный вид, что он еле удержался, чтобы не взять ее за руку.

– Я знаю: нет ничего хуже ревнивой жены – вечно выискивающей признаки измены и тому подобное. Однако у меня есть кое-какие доказательства, а может, это вовсе и не доказательства… Понимаешь, меня совершенно извели эти сомнения…

– Доказательства?

– Да, – она обратила на него умоляющий взгляд. – Я надеюсь, ты не будешь спрашивать, какие именно.

– Не буду, – быстро ответил он. – Если ты сама этого не захочешь.

– Не захочу, но… Ох, это смешно, просто смешно.

Ульф ждал.

– Я разбирала белье, – начала она.

Он отвел взгляд. Ему совсем не хотелось об этом слушать. Ну почему неверные мужья так глупо себя ведут? Потому что, как правило, они не женаты на детективах, вот почему.

Она понизила голос:

– Я разбирала белье и нашла у него трусах – он носит семейные – сережку.

Этого Ульф проигнорировать уже не мог. Он чуть не подавился кофе.

– Что? В чем?

Анна продолжала с бесконечно несчастным видом:

– Сережку. У него в трусах. И сережка была не моя. Совершенно не в моем вкусе. Она там застряла – застежка запуталась в шве. Поэтому и не выпала, – она подняла на него глаза, как бы призывая его посмеяться. – Представляешь, что я тогда почувствовала?

– Да уж, представляю, – ответил Ульф. – Но, может, существует вполне невинное объяснение. В конце концов, в семейных трусах такое найти весьма странно, – он немного помолчал. – Может, сережка лежала на стуле, а он туда сел. Кто знает.

Она только покачала головой.

– Нет, мне так не кажется. И, кроме того, это еще не все.

Ульф поднял бровь.

– Правда?

– В отделе ограблений работает такой худой парень – знаешь его? Я с ним знакома по комитету по связям с общественностью. Он еще носит очки с синими стеклами. Живет в одном квартале от нас – так уж совпало.

Ульф помнил, но очень смутно. Ему всегда казалось, что аскетичного вида полицейский в синих очках – фигура не слишком характерная для отдела ограблений, где работали в основном крупногабаритные и жизнерадостные офицеры.

– Ну вот, и как-то он обронил, – продолжала Анна, – что просматривал записи с камеры наблюдения, установленной на банкомате. Какие-то мошенники установили на банкомат