Каждая секта, каждое оккультное общество считало своим долгом иметь священную реликвию, притащенную из Области Отклонений. После открытия возле каждой Области филиала Института интерес к Областям небывало возрос. Широким потоком полились репортажи с подходов к Области, фотографии самых первых частоколов, сохранившихся так, что преподаватели археологии привозили студентов посмотреть на эти деревянные сооружения со словами: «Посмотрите и имейте в виду, так быть не может, с таким мы не работаем, мы работаем исключительно с прахом и гнильем». Выходили научно-популярные книги, рекомендованные широкому кругу читателей, журналы с многозначительными названиями, вроде «Область» и «Отклонение», посвященные Областям Отклонений, художественные книги о приключениях отважных героев в Областях. После выхода этих книг появились интервью с теми гражданскими смельчаками, кто вернулся из Области, интервью с матерями тех гражданских смельчаков, кто тоже сунулся в Область, но был менее везуч. Книги изымали целыми тиражами, но они ходили в самиздате, Чейз и сам их читал.

Каждую Область Отклонений пытались присвоить сначала военные, потом ученые, некоторое время они ссорились и дрались, потом договорились, что это будет их общая песочница, обнесли ее новым, уже третьим по счету, забором и понатыкали патрулей и часовых. А потом началась война.

Побывать в Области Отклонений было самым темным, самым страстным желанием лейтенанта Китта. Специалист по экстремальным условиям знает, что на Саракше есть участки, где такие экстремальные условия, что все его знания оборачиваются ничем. И вместо того чтобы выписать специалисту по экстремальным условиям командировку в этот экстремальный рай, специалиста по экстремальным условиям засовывают то в серую коробку НИИ, то в подземный комплекс, то суют к параноикам из «оружейной» проверять, не погибнет ли вирус на высоте полета бомбовоза. Жаловаться негоже, работа интересная, работа нужная — это же только на словах проект закрыт, а Чейз Китт понимает, что всплывет еще серая чума где-нибудь в Островной Империи… Но Чейз Китт хотел в Область Отклонений, а сидит Зоне 15, где людей облучают то энтузиазмом, то депрессией. В роду Киттов не принято было ругаться, но достаточных по уровню экспрессии слов, кроме «массаракш-и-массаракш!», не находилось.

Чтобы отвлечься, Чейз пролистал оставшиеся в стопке личные дела, задержавшись особо на деле выпускника кафедры биофизики, да и то потому лишь, что выпускник полжизни прожил в провинции под названием Хонти, а с этой Хонти сейчас идет непримиримая война. И еще на деле высокого лысого химика с неприятным лицом въедливого преподавателя, но на сей раз потому, что мужчина действительно был удивительно высокого роста.

Отложив в сторону дела членов Группы А, Чейз принялся за отчеты, и снова его ждало потрясение. Излучение не было открыто отечественными физиками из Его Императорского Величества Академии Наук. Оно было порождением Области Отклонений.

Впервые А-лучи были зафиксированы в якобы уничтоженной ныне Пандейской Области, исследователи, проходившие мимо странного объекта в определенные часы, начинали вести себя странно, то что-то пели и танцевали, то плакали, то замирали, не в силах сдвинуться с места. Именно туда отправился, бросив успешную карьеру и пост заведующего лабораторией, доктор Дект Фешсу, и именно в отстроенном неподалеку от границы Области здании Института по изучению Области Отклонений, где в едином экстазе слились насупившиеся военные и восторженные ученые, под его руководством был собран первый прототип излучателя. Судя по отчету, когда на маломощный прототип была подана энергия, с приступом дичайшей головной боли свалился Генерал, чье имя старательно вымарано из всех документов. На видеокассете, прилагавшейся к отчету, Генерал, с лицом, закрытым черным прямоугольником, доступно объяснял, что халатиков с их Отклонениями он, массаракш, видал в гробах, что если халатики не выйдут из ИИОО сами, их, массаракш, вынесут вперед ногами, что если халатики не перестанут таскать всякую неизведанную дрянь из Области, минуя карантин, они, массаракш-и-массаракш… Речь Генерала лилась, это как песня, Чейз решил обязательно скопировать себе эту видеозапись с пометкой 00116 «Секретно» с испытаний прототипа Х-01РИ/ИИОО.

Началась война, и спешным порядком закрыли Академию Наук, ужесточили контроль над Областями Отклонений, а все исследования перевели в подземные комплексы. К этому времени прототип Х-01РИ/ИИОО давно был уничтожен, но доктор Фешсу не оставил интересной темы и в конце концов пробился сюда, в Зону 15, так как логично предполагал, что, несмотря на все вопли безвинно пострадавшего Генерала, несмотря на чудовищный голод и эпидемии, те, кто рассчитывают править этим миром, без внимания A-волны не оставят.

Здесь Фешсу попал под начало профессора Шеклу, и Группа А успешно вела испытания волн на добровольцах, вполне согласных два-три раза в сутки попадать под неизученные пока лучевые удары, если их будут содержать в безопасном бомбоубежище, да еще и кормить. Кстати о добровольцах!

Чейз встал, потянулся, разминая плечи и шею, зевнул и посмотрел на наручные часы — до вечернего сеанса облучения оставался всего час, значит, с минуты на минуту в кабинет вернется профессор. Чейз аккуратно сложил все дела в том же порядке, в каком принял их от Шеклу, похлопал ладонями по бокам стопки, ровняя края, вложил видеокассеты в конверты, отчеты в папки и составил все это на столе.

Когда профессор, постучав, вошел, Чейз с большим интересом листал довоенный многостраничный, богато иллюстрированный Вестник Е.И.В. Академии Наук.

— Интересуетесь? — Шеклу посмотрел на обложку. — Роскошное издание, сейчас таких не выпускают… И не знаю, будут ли еще выпускать. Скажите, что сейчас на поверхности? Мы совсем не получаем свежей прессы, и корреспонденции тоже, конечно, никакой.

— Война, — ответил Чейз. — На поверхности тоже с прессой и корреспонденцией не очень. Мировых передач очень мало, а агитки Отдела пропаганды… Мало что изменилось, северные провинции продолжают требовать независимости, южные не требуют от нас ничего, они все берут сами. От той Империи, которую вы знали, мало что осталось, профессор. Даже территориально мы с учетом мятежных провинций уже не занимаем и половины прежних владений. А уж без северных Хонти, Пандеи и южной Метшени…

— Да-да, я понимаю.

Шеклу заложил руки за спину и сделал несколько шагов вправо, затем круто развернулся и прошагал влево.

— Все это слишком затянулось, уважаемый лейтенант Китт.

— Война?

— И война, и наша работа. Я должен сообщить вам, как ответственному лицу, что подозреваю саботаж. Для меня моя работа — живой организм, но очень логичный организм, и каждый сбой в работе должен быть четко обоснован. Иногда сбои есть, а обоснования нет. Я списывал все это на усталость группы, на подавленность обстановкой, на тот самый пресловутый человеческий фактор, но мы без видимой причины топчемся на месте уже полтора месяца. И нельзя все списать на то, что кому-то скучно сидеть под землей. Мы наблюдаем, получаем результаты, проверяем результаты, проверяем проверяемое, перепроверяем проверенное… И тут же все это замирает, потому что неожиданно закончилась только вчера заправленная бумага в машине и мы не можем распечатать простейший график. Все это глупо, но…