Я. Л. Тейтель – пример яркой индивидуальности, выходца из еврейской либерально-народнической интеллигенции дореволюционной России, чьи черты, такие, как честность, скромность, преданность делу просвещения и взаимопомощи, социальная активность и любовь к русской культуре, были унаследованы целой плеядой лучших представителей как русско-еврейского беженства довоенной Европы, так и советской еврейской интеллигенцией ХХ века.

Истинный гуманист, он обладал уникальной способностью вести за собой и вдохновлять других своим примером деятельной любви к ближнему. Его самым большим даром было умение вселять в людей, и особенно в молодежь, веру в себя, научая жить бесстрашно, легко, жить вдохновенно и ярко, что для сотен, если не тысяч, покинувших глухие местечки черты оседлости, было жизненно важным.

Масштабное дело жизни Я. Л. Тейтеля интересно сегодня и потому, что является примером активного долголетия: дело, которое он любил, дело неутомимой помощи ближнему, стало источником его вдохновенной личной активности. Поддерживая и развивая контакты сначала в России, а позже – на международном уровне, Тейтель выстроил уникальную для своего времени систему социальных инициатив и организаций в России и за ее границами в интересах беженцев из России и других стран, которые он, привлекая все новые сообщества и новые поколения энтузиастов, неустанно совершенствовал.

Не удивительно, что человек, более сорока лет рука об руку творивший добро со своей супругой, на склоне жизни именно ей посвятил свои воспоминания. Отдадим и мы ей дань нашей памяти.

Дорогому другу посвящается

О Екатерине Владимировне Тейтель (1858–1921), верной спутнице жизни Якова Львовича, из текста его воспоминаний читатель узнает всего несколько фактов. Во-первых, фамилия Тейтель досталась ей не от мужа, а была ее от рождения, так как она приходилась Я. Л. Тейтелю двоюродной племянницей. Во-вторых, что она была ему близким другом с ранней юности, сопровождала Якова Львовича во всех поездках по России и за границей. Согласно признанию Якова Львовича известно, что была она не просто гостеприимной хозяйкой, а также, что Тейтелям «именно благодаря ее энергии и искусству удавалось путешествовать, везде при этом живя скромно, знакомиться со всем интересным»91Когда в январе 1894 г. в Самаре группа друзей Тейтеля решила приобрести местную газету с тем, чтобы превратить провинциальный листок в достойное периодическое издание, энергичная Екатерина Владимировна первой начала переговоры по этому делу92Из воспоминаний друзей семьи следует, что «Яков Львович и Екатерина Владимировна всегда были окружены роем молодежи. На студенческих вечеринках он и его жена были всегда почетными гостями»93Общеизвестно было и то, что «в своей семейной жизни Яков Львович был очень счастлив»94«Екатерина Владимировна, которую друзья любили не меньше, чем самого Якова Львовича, всю жизнь разделяла его интересы и увлечения и служила ему неоценимой моральной поддержкой», – оставил свидетельство Алексей Гольденвейзер95Скончалась Екатерина Владимировна через несколько месяцев после прибытия в Берлин. Печать известила о ее похоронах 3 декабря 1921 года на старом участке еврейского кладбища Berlin-Weißensee96Смерть жены Яков Львович переживал очень тяжело. В письме к А. А. Смирнову от 19 марта 1923 года он писал: «После кончины Екатерины Владимировны я ко многому стал равнодушен, и мне кажется смешным всё то, что раньше волновало. Работаю много по общественным делам, кладу заплаточки. Стараюсь забыть себя, но ничто не помогает»97И даже к изданию своих воспоминаний бывший судебный следователь особого интереса не питал, признаваясь в письме к тому же корреспонденту: «Будь, что будет, всё равно»98.

Эпиграфом к тексту воспоминаний Я. Л. Тейтеля служит цитата из «Путевых заметок» немецкого поэта Генриха Гейне: «Под могильной плитой всякого человека схоронена целая всемирная история»99В начале ХХ века эти строки были популярны в России. Но какое отношение имела, на первый взгляд, ничем не примечательная жизнь жены судебного следователя ко всемирной истории?

Какая история схоронена под ее надгробным камнем? Благочестивая супруга Якова Львовича почти пятнадцать лет была под негласным полицейским надзором. История – неумолимая штука: ее тайны скрыты не под могильными плитами, а в анналах архивов. В Государственном архиве Российской Федерации хранится пять дел, посвященных Е. В. Тейтель. Раннее из них датировано 1880 годом и является справкой Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Она свидетельствует о том, что «с 14-го по 15 октября 1880 г. у подлежавшей наблюдению Тейтель был произведен обыск, однако, ничего преступного не обнаружено»100В своих воспоминаниях Яков Львович отмечает, что «в Самаре часто задерживались политические ссыльные, возвращавшиеся из Сибири по отбытии ими наказания; задерживались они на предмет проверки их благонадежности»101Многие из них становились гостями дома Тейтелей. Одним из гостей их дома в 1884 году был легендарный Герман Лопатин102Лопатин был первым переводчиком «Капитала» Карла Маркса на русский язык. В 1870 г. был введен Карлом Марксом в Генеральный совет I Интернационала. Герман Лопатин был главным обвиняемым по процессу народовольцев, известным как «Процесс двадцати одного», или «Лопатинское дело», которое завершилось в 1887 году. Во время обыска у Лопатина осенью 1884-го в его дневнике была найдена записка «Обеды у Екатерины Владимировны Тейтель»103Стоит отметить и то, что практически все члены процесса, у кого были обнаружены документы по этому делу, подверглись аресту и были приговорены к тюремному заключению. В 1885 году Екатерина Владимировна была опрошена в качестве свидетеля по делу государственного преступника Лопатина. В извещении начальника охранного отделения Самарской губернии, датированном 23 декабря 1892 года и помеченном грифом «Совершенно секретно», зафиксировано: «Сбивчивыми показаниями навела на себя подозрение. Ведет знакомство с лицами политически неблагонадежными»104Были ли эти обеды конспиративными встречами или просто актом сочувствия жены судебного следователя, а может, Лопатину и вовсе подбросили чью-то записку с адресом, дабы скомпрометировать Тейтелей, – выяснить уже не удастся. Но полицейский маховик завертелся… И именно документы тайной полиции дают нам сегодня портретное описание той, кому Я. Л. Тейтель посвятил свои воспоминания, опубликованные полвека спустя после описываемых событий, когда ни допрашиваемых, ни подозреваемых уже не было в живых. Из записи 18 января 1896 года следует, что Екатерина Владимировна была «среднего роста при средней полноте, волосы и глаза темные, лицо кругловатое. Одевалась просто, но всегда аккуратно, носила черную юбку с черным или красным корсажем; темное пальто и барашковую шапочку, на шее черный кружевной шелковый шарф»105В 1887 году негласный надзор был продлен, согласно секретному прошению В. Сабурова, начальника Департамента полиции, от 7 ноября 1887 года, № 4 229, на имя начальника Самарского губернского управления по делу № 562/87 г. Третьего отделения106Из полицейских сводок мы узнаем о том, чем занималась супруга Якова Львовича, которая была «известна как личность политически неблагонадежная. В Самаре она имеет круг знакомств – евреи и молодежь, преимущественно, студенты. В обществе держит себя осторожно и при том неодинаково; с одними она более откровенна и позволяет себе либерально и критически относиться к существующему политическому строю. С другими, наоборот, не касается этих вопросов. Оказывает поддержку, безвозмездно занимается акушерством»107Екатерина Владимировна в 1897 году, действительно, несколько месяцев работала фельдшерицей при больнице села Кротовка Сергиевской железной дороги Самарской губернии. Другие записи чиновников тайной полиции характеризуют ее как персону без особых занятий108Интересно, что Екатерина Владимировна была дамой весьма самостоятельной. Об этом свидетельствуют записи Самарской, Московской, Санкт-Петербургской, Нижне-Новгородской и даже Ялтинской тайных полиций, отслеживающих и точно документирующих ее поездки, которые на протяжении двадцати лет она совершала в одиночку сроком от недели до месяца. В период с 1885-го по 1895-й годы Е. В. Тейтель ежегодно приезжала в Москву, где останавливалась в доме Моисея Соломоновича Гольденвейзера, юрисконсульта банка Полякова, по адресу Гранатный переулок, 3, стр. 1, либо по адресу Мясницкая улица, 31, в квартире инженера Ярославско-Архангельской железной дороги Сергея Андреевича Свентицкого и его жены Марии Хрисанфовны, в те годы молодой учительницы, впоследствии ставшей ведущим специалистом Москвы в области дошкольного творческого воспитания. Екатерина Владимировна Тейтель была репетитором у детей Свентицкого. Известно, что Тейтель посещала женскую клинику известного московского врача А. Я. Крассовского. Скупые комментарии агентов были практически однообразны: «Образ жизни вела скромный. Особых средств не имела»109По данным негласного надзора, также известно, что Е. В. Тейтель в 1891 году, в 1902-м и в 1903-м одна ездила на отдых в Ялту, в 1895-м была в Нижнем Новгороде, в 1902-м – в Санкт-Петербурге. Обладая заграничным паспортом, в 1906 году она впервые выехала за границу110Но тут же ее имя попало в список лиц, за которыми, согласно секретному циркуляру Министерства внутренних дел Департамента полиции по Особому отделу от 4 августа 1900 г. № 1640, направленному начальникам жандармских пограничных пунктов, надлежит незамедлительно по их возвращении в Россию учредить негласный надзор111Более того, примерно в это же время начальник Самарского отделения Жандармской полиции управления железных дорог в письме № 129 от 31 августа 1900 г. на имя начальника Отделения по Охране общественной безопасности и порядка в Москве, сообщая о секретном надзоре над Е. В. Тейтель, запрашивает сведения и о ее сыне Александре Яковлевиче Тейтеле, студенте Императорского Московского университета, служащего конторщиком на Самарско-Златоустовской железной дороге112.