Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дед посмотрел на меня изумленными глазами, после чего сменил тему. Он покраснел от гнева и закричал:
– Тогда я платить не стану! За что платить?
– За гадание, – терпеливо объяснила я. – Сто долларов. Я ведь вам всю правду сказала, так что деньги заработала.
– Шарлатанка!!! – заверещал он, схватил шляпу и ринулся на выход.
Я бы его выпустила. Неприятен он мне был, мараться не хотелось. Да вот незадача – Баксюша мой сегодня был здорово не в духе. То ли соседская кошка ему отказала в любви и ласке, толи я забыла подсыпать ему в лоток свежих долларов, но он встал на пороге комнаты, взревел дурниной и выгнулся дугой, встопорщив смоляную шерстку.
– Брысь! – запальчиво крикнул ему Александр Васильевич.
Бакс в ответ так рыкнул, да так полыхнул яростным взглядом, что я и сама забоялась. Волкодав, не меньше!
– Убери кота, шалава! – тоненько завизжал старик.
Я переглянулась с Баксом и твердо заявила:
– Двести долларов!
– Че-его?!!
– Сто за гадание, и сто – за «шалаву», – невозмутимо пояснила я ему. – С котом договариваться сам будешь, он баксы тоже любит.
– Да я тебя! – дедок ринулся на меня, но я была наготове и махнула в него ладонью с заготовленным заклинанием фриза.
Дедок застыл посреди комнаты как памятник самому себе, Бакс его обнюхал и презрительно задрал заднюю лапку.
– Эээ, – осадила я его. – Не увлекайся ролью злой собаки!
Но Бакс, индифферентно задрав мордочку, сосредоточился и все же пописал деду на штанину. После чего с достоинством гавкнул и пошел на подоконник грызть традесканцию.
Я же сходила на кухню, достала припасенную на такой случай бутылку водки, ложку и пошла отпаивать деда. Фриз, по-русски – замораживание – штука серьезная, держится часов шесть—восемь. Снять его можно лишь алкоголем. Посему я ложкой разомкнула губы старика и принялась вливать в него водовку. Вскоре дед со скрипом смог прошепелявить:
– Ду-а, я во-у не пю.
– Да мне без разницы, что вы пю, а что не пю, – учтиво ответила я. – И не ругайтесь, я в данный момент социально опасна.
Споив ему примерно грамм двести, я села в кресло и предложила:
– Предлагаю вам со мной расстаться.
– Согласен, – буркнул старик, и, кое-как переставляя ноги, двинулся восвояси.
– А расплатиться? – ангельским голосом произнесла я.
Дед хотел что-то сказать, но, к счастью для него, после фриза наблюдается некая замедленность в действиях. Поэтому, пока он открывал рот, его все же успела посетить мысля о том, что лучше не скрести на свой хребет.
Он с трудом вытащил бумажник, выкинул из него на пол две стодолларовые бумажки, и не глядя пошел дальше.
Бакс вспрыгнул мне на колени, я взяла его на руки и пошла закрывать дверь за клиентом.
– Бакс, ну вот скажи, – по пути вслух размышляла я. – Вот откуда берутся такие идиоты? Идти на прием к ведьме, гадать! – и врать ей. Смысл в этом какой? Я же все равно все вижу по картам.
– Мур-хрюк, – подтвердил Бакс.
– И ведь взрослый человек, – сокрушенно покачала я головой. – А ведет себя хуже первоклассника, ей-Богу. Бакс, я ему поверила, понимаешь? Такую жалостливую историю рассказал, даже мысли не было что он врет.
– Хррр, – согласно сказал Бакс.
– А ведь каким был хорошим вначале, правда? – запечалилась я. – «Машенька», «голубушка», манжеты белоснежные… Прям как тот профессор, который пари на машину заключил с дружками, что я шарлатанка, помнишь его? Это тот мужик, который пришел и стал на сердце жаловаться, печенку и селезенку, а сам здоров был как бык. Ну да я его проучила тогда славно, да?
– Хррррююю, – поддакнул кот.
– Один ты меня понимаешь, – умилилась я и скосила на него глаза.
Мерзавец, оказывается, сладко дрых у меня на руках и при этом безбожно храпел.
– Баксов хочешь? – тихо-тихо произнесла я.
Кот тут же навострил уши и открыл один глаз.
– Вчера печатала, – посулила я.
Взгляд моего годовалого котеночка наполнился мировой скорбью.
«Так чего же ты, собака этакая, – читалось в нем, – мне вчера в таком разе гранулированный наполнитель в лоток подложила, а?»
– Не смотри на меня так, – предупредила я. – Мне стыдно. Мы с Дэном Камасутру читали, не до тебя было.
«Вы ее уже второй месяц читаете, хочу неухоженный, некормленый, как бомж какой-то», – взгляд кота сделался еще горше.
Я тут же раскаялась и пошла коту сыпать баксы.
Мой придурочный кот предпочитает гадить исключительно на американскую валюту. Так получилось, что когда я его принесла из зоомагазина, то под рукой не оказалось никакой газетки, и в ход пошли фальшивые доллары, которыми мы с друзьями накануне расплачивались в монополию. Бумагу для принтера я откровенно пожалела, она вечно заканчивается невовремя, а газет я не выписываю, так как новости читаю в интернете.
И вот, значит, пользовала я эти доллары с недельку, пока они не закончились и мне не пришлось все же съездить в магазин за специальным наполнителем для кошачьего лотка. Однако котеночек проявил решительность. Где-то в его крохотном подсознании накрепко засела ассоциация, этакая неразрывная связка: туалет – это там, где лежат зеленые бумажки. А вовсе не гранулированные комочки.
Выбить я эту мыслю из него так и не смогла. Таким образом раз в недельку я засучиваю рукава и превращаюсь в фальшивомонетчика. У меня в компьютере даже специальная форма лежит для распечатки долларов.
В общем, мой котеночек крутит мной как хочет.
От двери послышался шелест, я обернулась – и увидела, как заходит Дэн. Наши взгляды скрестились, и мне стало трудно дышать.
– Меня не заменили еще? – тихо спросил он.
– На кого? – прошептала я. – Никто в мире не сравнится с тобой…
Он мягким шагом пересек холл, остановился под лестницей и глядя на меня снизу вверх, пропел:
– Рапунцель, Рапунцель, спусти свои косоньки вниз.
– На, мне не жалко! – я лихо перекинула через перила две длиннющие, до коленок, косы.
Денис, безжалостно топча диван, залез по нему на поддерживающую лестницу колонну, подтянулся, ухватился за перила и губы его коснулись моих.
Динь-динь-дон…
Мир слова заволокло пеленой…
Стало неважным абсолютно все.
Только бы это не кончалось…
Только бы…
«Очнись, – жестко велел внутренний голос. – Очнись, Магдалина»
Я встрепенулась и взглянула в прозрачные серые глаза Дэна.
– Не свалишься? – шепнула я.