— Огромная честь для нас, — добавил Кэпшоу, который за весь допрос произнесет всего пару фраз.

Слейтер был опытным детективом, имел высшее звание и считался лучшим в Страттенберге. Он был жилистый, с блестящей бритой головой и носил исключительно черные костюмы с черными галстуками. Жестоких преступлений в городе совершалось не много, но когда такое случалось, детектив Слейтер был тут как тут, чтобы разгадать тайну и довести дело до суда. Его закадычный друг Кэпшоу в основном наблюдал и записывал; из них двоих он был более приятным, чем и пользовался, когда им приходилось изображать доброго и злого полицейских.

— Мы хотели бы задать вам пару вопросов, — начал Слейтер. — Хотите поговорить?

— Возможно.

Кэпшоу вытащил лист бумаги и передал его Слейтеру. Тот объявил:

— Что ж, мистер Липер, как вы уже усвоили за свою долгую карьеру профессионального головореза, прежде всего вам должны сообщить о ваших правах. Вы ведь об этом помните, правда?

Липер метнул злобный взгляд на Слейтера, как будто хотел потянуться через стол и вцепиться ему в горло, но Слейтер нисколько не встревожился.

— Вы слышали о правах Миранды,[4]не так ли, мистер Липер? — продолжал Слейтер.

— Да.

— Разумеется, слышали. Уверен, за все эти годы вам часто доводилось бывать в таких комнатах. — Слейтер противно ухмыльнулся.

Липер не ухмылялся. Кэпшоу уже что-то записывал.

Слейтер продолжил:

— Прежде всего вы не обязаны с нами разговаривать. Точка. Понимаете?

Липер молча кивнул в знак согласия.

— Но если вы будете отвечать нам, то все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Ясно?

— Да.

— У вас есть право на адвоката и юридическую консультацию. Понятно?

— Да.

— А если вы не можете себе этого позволить, в чем я уверен, то государство предоставит вам адвоката бесплатно. Вы следите за ходом моих мыслей?

— Да.

Слейтер подтолкнул лист Липеру и сказал:

— Если подпишете эту бумагу, значит, вы подтверждаете то, что я разъяснил вам права, и вы добровольно от них отказываетесь. — Он положил ручку, но Липер не торопился, вчитывался в текст, потом наконец поставил подпись.

— Можно выпить кофе? — спросил он.

— Сливки, сахар? — поинтересовался Слейтер.

— Не надо, просто черный кофе.

Слейтер кивнул одному из полицейских, и тот вышел из комнаты.

— Теперь мы хотим задать вам несколько вопросов, — сказал Слейтер. — Вы готовы поговорить?

— Возможно.

— Две недели назад вы находились в тюрьме в Калифорнии, где отбывали наказание в виде пожизненного заключения за похищение человека. Вы сбежали через туннель с шестью другими заключенными и оказались здесь, в Страттенберге.

— А вопрос будет?

— Да, мистер Липер. Вопрос будет. Почему вы приехали именно в Страттенберг?

— Мне нужно было куда-то двинуться. Я же не мог околачиваться у тюрьмы. Понимаете, о чем я?

— Полагаю, да. Вы жили здесь раньше, верно?

— Когда был ребенком и учился в шестом классе. Я год отучился в средней школе, а потом мы уехали.

— У вас есть родственники в этом районе?

— Кое-какая дальняя родня.

— Одна из этих дальних родственниц — Имельда Мэй Андервуд, у матери которой был троюродный брат по имени Руби Делл Баттс, сын человека по имени Франклин Баттс, больше известный как Баттс Длинная Цепь. У Длинной Цепи имелся сводный брат Уинстед Липер, для краткости — Уинки, и, я полагаю, он приходился вам отцом. Умер около десяти лет назад.

Липер все это переварил и наконец произнес:

— Уинки Липер был моим отцом, да.

— И в результате всех этих разводов и повторных браков вы стали десяти- или одиннадцатиюродным братом Имельды Мэй Андервуд, которая вышла замуж за Томаса Финнимора и теперь носит его фамилию и приходится матерью юной Эйприл. Все верно, мистер Липер?

— Мне от моей семьи никогда проку не было.

— Что ж, я уверен: они тоже очень вами гордятся.

Дверь открылась, и полицейский поставил бумажный стаканчик дымящегося черного кофе на стол перед Липером. Похоже, кофе был слишком горячим, чтобы пить, и Липер просто уставился на стаканчик. Слейтер, пару секунду помолчав, продолжил наступление:

— У нас есть копии пяти писем, которые Эйприл отправила вам в тюрьму. Милая детская чушь. Она сочувствовала вам и хотела стать вашим другом по переписке. Вы отвечали ей?

— Да.

— Как часто?

— Не знаю. Несколько раз, наверное.

— Вы вернулись в Страттенберг, чтобы увидеть Эйприл?

Липер наконец взял стакан и, отхлебнув кофе, медленно произнес:

— Не уверен, что хочу отвечать на этот вопрос.

Впервые детектив Слейтер выказал признаки раздражения.

— Почему вы боитесь вопроса, мистер Липер?

— Мне не обязательно отвечать. Это прямо сказано на вашем клочке бумаги. Я могу уйти прямо сейчас. Я знаю закон.

— Вы приехали сюда увидеть Эйприл?

Липер сделал еще один глоток, и на долгое время воцарилась тишина. Четверо полицейских буравили его взглядами. Он буравил взглядом бумажный стакан. Наконец он заявил:

— Слушайте, дело обстоит так: вам кое-что нужно. Мне кое-что нужно. Вам нужна девочка. Мне нужна сделка.

— Что еще за сделка, Липер? — выпалил Слейтер в ответ.

— Всего секунду назад вы называли меня «мистер Липер». Теперь уже просто «Липер». Я разочаровал вас, детектив? Если так, мне очень жаль. Вот что у меня на уме. Знаю, что вернусь в тюрьму, но я правда устал от Калифорнии. Тюрьмы там отвратные — куча народу, шайки, насилие, тухлая еда. Понимаете, о чем я, детектив Слейтер?

Слейтер никогда не бывал в тюрьме, но, чтобы ускорить допрос, сказал:

— Конечно.

— Я хочу отмотать срок здесь, тут тюрьмы поприятнее. Я знаю, потому что бывал в них.

— Где девочка, Липер? — спросил Слейтер. — Если вы похитили ее, перед вами маячит еще одно пожизненное. Если она мертва, вам грозит наказание за тяжкое убийство в виде смертной казни.