Высокий, хорошо сложенный негр приблизился к столу лорда Пасмора.

— Вы посылали за мной, господин? — спросил он. Лорд Пасмор взглянул в умные глаза симпатичного чернокожего. Какое-то подобие улыбки появилось в уголках аристократического рта белого.

— Есть ли у тебя сегодня какие-нибудь новости? — спросил он.

— Нет, господин, — ответил он. — Ни на востоке, ни на западе нет даже признаков животных. Возможно, господину повезло больше?

— Да, — ответил Пасмор. — Я был более удачлив. На севере я обнаружил следы животных. Завтра, возможно, у нас будет хорошая охота. Завтра я…

Внезапно он оборвал свою речь. Они оба вдруг насторожились, напряженно прислушиваясь к еле слышному звуку, который появился над ночными голосами джунглей.

Черный вопросительно посмотрел на хозяина.

— Слышали? — спросил он. Белый кивнул головой.

— Что это было, господин?

— Очень напоминает пулемет, — сказал Пасмор. — Звук идет откуда-то с юга, но кто же будет стрелять из пулемета здесь? И почему ночью?

— Я не знаю, господин, — ответил он. — Я пойду и узнаю?

— Нет, — сказал англичанин. — Завтра посмотрим. Иди и ложись спать.

— Хорошо, господин. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Предупреди солдат на посту, чтобы они были повнимательней. — Слушаюсь, господин. Черный низко поклонился и ушел.

x x x

— Вот это жизнь, — заметил Стрелок Патрик. — Я не вижу ни одного полицейского уже в течение нескольких недель.

Лафайэт Смит улыбнулся.

— Если полицейские — это единственное, чего вы боитесь, Денни, то ваш ум и нервы могут быть в покое еще несколько недель.

— Что навело вас на мысль, что я их боюсь? — потребовал Денни ответа. Еще не родился такой полицейский, которого бы я боялся. Они просто куча мусора, и ничего для меня не значат.

Он развалился в походном кресле и медленно выпустил дым, который лениво поплыл в ночном воздухе джунглей.

— Старина, — заметил он после продолжительной паузы, — я не знал, что можно чувствовать себя так спокойно. Знаешь ли ты, что первый раз за многие годы мне не надо носить при себе "удочку"?

— Что?

— Удочку, железо, оружие, ну, понимаете, револьвер.

— Почему же ты сразу нормально не сказал? Смит засмеялся.

— Почему ты не пытаешься хотя бы время от времени говорить на нормальном английском?

— Для чего это нужно? — воскликнул Денни. — Что вы наговорили мне, когда мы шли по той холмистой местности? Я даже запомнил наизусть: "Местность низкого рельефа на стадии зрелой диссекции". — И ты утверждаешь, что говоришь на правильном английском: откосы, взбросы, кальдеры из сольфаторы?

— Но ты же познаешь новое, Денни!

— Что узнаю?

— Каждый специалист говорит на своем языке.

— Какой толк для меня изучать ваш? Но зато каждый мужчина хочет знать, что такое револьвер, если он думает, что это полезно для него.

— Я думаю, что тебе скоро понадобится оружие, — сказал Смит.

— Каким образом?

— Огонио говорит, что мы входим в страну львов. Может быть мы даже столкнемся с ними здесь. Они не так часто встречаются в джунглях, но мы находимся в однодневном переходе до более открытых мест.

— Вот это то что нужно. А то: "Говори на правильном английском…" Чепуха! Но что это?

Откуда-то из темной чащи джунглей послышалось рычание, затем раздался ужасающей силы рев, который потряс землю.

— Лев! — закричал один из чернокожих. Тотчас же люди принялись подбрасывать топливо в костры.

Стрелок Патрик вскочил на ноги и побежал в свою палатку, возвратившись через минуту с автоматом Томпсона.

— Здесь не мешало бы иметь и пулемет, — сказал он.

— Ты собираешься взять автомат с собой? — спросил Лафайэт Смит.

Его образование в этой области заметно прогрессировало за время, проведенное в обществе Денни Стрелка.

— Нет, пока он сам не нападет. Снова рев льва нарушил тишину ночи. На этот раз он был так близко, что они оба вздрогнули.

— Выслеживает зверя, — пояснил Смит.

— Какого зверя? — спросил Стрелок.

— На которого хочет напасть.

— У людей тоже предчувствие, — сказал Денни. — Посмотри на них.

Носильщики были напуганы и жались вокруг костров, солдаты держались за спусковые крючки ружей. Стрелок подошел туда, где они стояли, вглядываясь в темноту.

— Где он? — спросил Денни Огонио, вождя. — Ты видел его?

— Там! — сказал Огонио. — Похоже, что он движется сюда, господин.

Денни нырнул в темноту ночи. Он ничего не мог разглядеть, но ему показалось, что он услышал шелест листвы по другую сторону костра. Он присел на одно колено и прицелился в направлении звука. Появилась вспышка и послышалось: тра-та-та, когда Денни нажал на спуск автомата.

Некоторое время оглушенные стрельбой наблюдающие не слышали ничего, но потом, когда нервы пришли в нормальное состояние, до тонкого слуха некоторых дошел звук ломавшегося кустарника, постепенно исчезавший вдалеке.

— Кажется, я попал в него, — сказал Денни Смиту, который подошел к нему.

— Ты не убил его, — сказал Смит, — должно быть ранил.

— Он не ранен, господин, — молвил Огонио.

— Откуда ты знаешь? — потребовал Денни. — Отсюда ведь не возможно ничего увидеть.

— Если бы вы ранили его, то он напал бы, — объяснил вождь. — А он убежал. Его напугал шум.

— Как ты думаешь, он вернется? — спросил Смит.

— Я не знаю, господин, — ответил негр. — Никто не знает, что он сделает.

— Конечно, он не вернется, — сказал Денни. — Автомат напугал его до смерти. Я пойду спать.

Нума-лев был стар и голоден. Он всегда охотился на открытой местности. Его мускулы, хотя еще сильные, не были уже теми, какими были в молодости. Он хотел схватить Пакко-зебру или Ваппи-антилопу, но его медлительность подводила его, и им удавалось ускользнуть. Поэтому Нума бродил в джунглях, где запах человека привлек его. Костры ослепили его, но сильный запах говорил ему, что там было мясо и кровь, а Нума был очень голоден.

Мало-помалу голод победил его наследственное стремление избегать человека.

Желание насытиться толкало его все ближе к ненавистным кострам. Он полз к ним почти на животе, продвигаясь на несколько дюймов. В следующее мгновение он приготовился к нападению, и вдруг появилась неожиданная вспышка огня, раздался оглушительный треск автомата и свист пуль над головой.

Поразительная внезапность, с которой была нарушена боязливая гнетущая тишина лагеря и джунглей, потрясла взвинченные нервы огромной кошки, и его реакция была как совершенно естественной, так и непроизвольной. Повернув обратно по своим собственным следам, он бросился в гущу леса.