— Бесси Блант, — сказал он, подчеркивая каждый слог. — Странно, что ты не можешь вспомнить ее имя, тогда как имя красивого доктора тут же легко слетело с твоих губ… Так, и что? — добавил он резко.

Глаза Сары вспыхнули гневом, когда она ответила:

— Они рассказали мне о даре Брайана. Он предсказал, что они влюбятся друг в друга как раз за день до того, как они упали друг другу в объятья.

— Если предсказывать непрерывно, то рано или поздно одно из пророчеств исполнится. Но есть и другое объяснение: этот охотник за юбками, Мидоус, воспользовался ситуацией, чтобы заполучить маленькую мисс Блант. Я легко могу вообразить его с этими мушкетерскими усами, говорящего: «Дорогая, мы должны любить друг друга. Так написано на звездах…»

* * *

Той ночью несколько пар глаз смотрело на звезды. Не для того, чтобы прочесть, что там написано, и, вероятно даже не просто, чтобы полюбоваться ими, а просто потому, что некоторые люди не могли заставить себя заснуть.

— Паула, ты когда-нибудь научишься вести себя в приличном обществе?

— Что опять я сделала не так?

— Что сделала? Ты даже не понимаешь?

— Я слушаю, Фрэнсис, слушаю. Скажи мне, что я сделала неправильно.

— Дорогая, ты выказала болезненный интерес к этой… зловещей истории. Когда ты предложила посетить склеп, чтобы… я думал, что моя мать упадет в обморок.

— Значит, никому больше нельзя шутить. Мы теперь попали во времена королевы Виктории. Я такая, как есть. И начинаю спрашивать себя, действительно ли ты любишь меня так, как говоришь…

— Я люблю тебя больше, чем кого-либо на свете, дорогая. Как ты можешь сомневаться?

— Что особенного я нахожу в докторе Мидоусе? Ничего. Если только то, что он кажется слишком молодым, чтобы быть доктором.

— Я заметил, однако, что ты четко запомнила его имя, но не смогла сделать того же с именем его невесты, бедняжки.

— Харрис, когда закончатся эти глупые сцены ревности? Ты видишь соперника в каждом мужчине, о котором я говорю. Сначала мне это льстило, но теперь стало невыносимым. Пойми: невыносимым!

— И я не собираюсь допускать, чтобы меня выставляли дураком при всех, ясно?

— Выставляли дураком при всех? Господи, и я должна это выслушивать… ты не считаешь, что сегодня вечером зашел слишком далеко?

— Прости меня, Сара, я… это все мой характер, меня заносит… Если бы не эта мелочь, что ты забыла одно имя, но помнила другое…

— Чего ты боишься? Ты относишься ко мне как к узнице в твоем замке!

— Откровенно говоря, дорогая, я начинаю задаваться вопросом, правильно ли мы сделали, приехав сюда.

— А я начинаю задаваться вопросом, правильно ли сделал Фрэнсис, женившись на этой девушке. Я больше не могу молчать. Сегодня вечером она зашла слишком далеко. Я никогда не видела такого нахальства. Она, казалось, упивалась подробностями этого трагического дела…

— Дороти, ты слишком строга к Пауле. Она — добродушная молодая женщина, которой нравится немного повеселиться…

— Немного повеселиться? Вот значит как! Она должна знать, когда это можно делать. Одно я знаю наверняка: Фрэнсис очень разочаровал меня, выбрав ее.

— Если бы я должен был сравнить Харриса с животным…

— Говард, не пытайся сменить тему. Мы говорим о Пауле и полном отсутствии у нее…

— …то это был бы медведь. Да, медведь. Я не говорю, что он всегда в плохом настроении, — отнюдь нет, он всегда смеется — но, однако, он заставляет меня думать о медведе. Возможно, это его телосложение, он слишком грузен.

— Тебе он никогда не нравился. Почему бы просто так и не сказать?

— Что ты имеешь в виду? Медведи — довольно милые существа, разве ты так не считаешь?

* * *

Брайан тоже не мог спать и не смотрел на звезды через витражное окно — занятие, от которого он никогда не уставал, хотя обычно предавался ему не так поздно. И без кипящих эмоций, как сейчас. Скрипучий голос брата донесся до него, когда он зашел в библиотеку за нужной книгой и собирался вернуться наверх. То, что он услышал, едва ли удивило его: в конце концов, он знал мнение Харриса по этому вопросу уже давно.

Братьев всегда связывали любопытные отношения. Несмотря на диаметрально противоположные характеры и мнения, они всегда уважали друг друга и испытывали взаимную привязанность, и, благодаря ей, их жаркие споры никогда не приводили к ссоре и размолвке.

Но несмотря на это, услышанные слова Харриса заставили его вздрогнуть. Вернувшись в комнату, он почувствовал натянутость, которую первоначально приписал гневу на брата. Лишь позже он понял, с чем она связана. Он вспомнил слова, произнесенные Харрисом: «…там, в центре стола стоял большой бокал, до краев наполненный водой!»

Прошло три часа, а он все думал о том большом бокале с водой, таинственном бокале с водой, который преследовал его в течение очень многих лет — с тех пор, как мать рассказала ему историю про его двоюродного деда. И он никогда не находил объяснения. Но теперь он был уверен, что слышал, как об этом говорили… но кто, где? Он знал из опыта, что попытка сконцентрироваться закончится неудачей.

Лоб покрылся холодным потом. В раздражении он стал шарить в темноте на ночном столике в поисках коробка спичек. Нежное мерцание опалового шара осветило детали комнаты, и Брайан, как всегда, зажигая масляную лампу, поздравил себя с тем, что не дал брату провести сюда электричество. И именно в тот момент он подумал о короле Франции.

— Людовик XIV! — воскликнул он. — О боже! Почему я не подумал об этом раньше?

Он просмотрел несколько книжных полок, которые закрывали стены, и остановился, глаза его горели от нетерпения. Дрожащей рукой он вытащил том «Воспоминания герцога де Сен-Симона». Книга четко открылась на странице, которую он искал и где нашел пассаж, известный ему наизусть.

— Бокал с водой, — бормотал он чуть позже в состоянии полной эйфории. — Невероятно! Я, должно быть, был слепым или глупым, чтобы не понять этого раньше! Бокал с водой!

7

Август шел полным ходом, и период сильной жары, которая стояла уже несколько дней, не собирался заканчиваться. Было лишь десять часов утра, а температура уже поднималась.

Миссис Дороти Хилтон искоса взглянула на зятя, который нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Его рыжие волосы пропитались потом.

«Что за блажь носить пиджак в такую погоду, — подумала она про себя. — И зачем эти бесконечные костюмы в синюю клетку? Как будто нет других цветов!»

Она собралась было сказать несколько слов об уместности пиджаков летом, но довольствовалась тем,