что важнее, из комнаты мистера и миссис Хилтон, в которой они по всей вероятности сейчас находились. С такой подозрительной свекровью не стоило брать на себя ни малейшего риска, особенно после того, как та прочитала письмо и явно настороже.

Она успела лишь осмотреть одежду (на ней было простое хлопчатобумажное платье, которое прекрасно ей шло), когда почувствовала, как ее глаза закрыла пара рук.

— Синий Тростник? — спросила она со смехом.

Руки опустились ей на талию, и она повернулась лицом к Патрику, который просто сказал:

— Привет, Белая Камелия.

Наступило молчание, а затем…

На сей раз провокационное влияние луны нельзя было винить за страстный поцелуй, которым они обменялись. После чего, считая свою нынешнюю позицию недостаточно безопасной, они пошли дальше в лес.

— Ты сошел с ума, приехав сюда, Патрик. Мы поклялись никогда больше не видеть друг друга!

Зажигая сигарету, Патрик вспомнил день в феврале, когда он приехал в Лондон, чтобы вновь увидеть Паулу. Он ждал поблизости от ее дома, пока не уйдет Фрэнсис, а затем проскользнул внутрь, чтобы увидеть девушку, которая преследовала его в мечтах после того, как уехала из Пэдстоу. Они провели вместе день, которого ему никогда не забыть, но это сделало расставание еще более жестоким.

— Знаю, но ничего не могу поделать. Я очень старался, но не смог сопротивляться.

— По крайней мере, объявил бы о своем присутствии более осторожно. Письмо вскрыла моя свекровь!

— Что я должен был сделать? Написать на конверте твое имя?

Паула не отвечала.

— Ладно!.. Давай забудем об этом.

— А вопрос жизни и смерти?

— Я говорил о себе, — признался он с застенчивой улыбкой. — Я должен был увидеть тебя. Это было жизненно важно для меня.

Паула прислонилась к дереву и встряхнула волосами, которые растеклись шелковистыми волнами по ее плечам.

— Если я правильно понимаю, мой друг, ты все еще любишь меня?

— Да, хотя это довольно специфический вид любви.

— Надеюсь, потому что это — невозможная любовь, как ты прекрасно понимаешь.

— Невозможная любовь, — повторил Патрик, уставившись вдаль невидящими глазами. — Может быть, именно эта невозможность… Он наклонился, чтобы поднять прутик, который подробно изучил перед тем, как продолжить: — Когда уже почти год назад я увидел, как твой поезд покинул станцию, у меня было странное чувство пустоты внутри. И лишь несколько дней спустя пришло понимание, что я больше никогда тебя не увижу. Ты была частью моей вселенной, моей жизни… С того дня все стало серым. Даже солнце. Я думал об этом, проводил ночи без сна, спрашивая себя, почему я так сильно скучаю по тебе… и почему я был настолько слеп все те годы, когда ты была так близко, а я все-таки не видел тебя.

Патрик взглянул и увидел слезы в прекрасных глазах, смотрящих на него.

— Но это не все, — продолжал он. — Я думал о совете, который дал тебе и в который полностью верил тогда, — о твоем будущем муже. И это было хуже всего… Как будто я сам себе подписал смертный приговор. Поскольку у меня сложилось впечатление, что без моей настойчивости ты никогда не вышла бы за него, я прав?

— Абсолютно прав, — ответила она совершенно спокойно.

Они вновь оказались в объятьях друг друга.

— Мы не должны больше видеться, — бормотала Паула, прижимаясь ближе к нему. — Это нехорошо… ни для меня, ни для тебя. Но… я рада, что ты здесь. У нас тут происходит что-то очень странное.

— Странное? Связанное с Фрэнсисом? — спросил Патрик, отодвигая подругу на расстояние вытянутой руки.

Паула покачала головой и рассказала все, что произошло с тех пор, как они приехали в Хаттон-Мэнор.

— Какая сверхъестественная история! — воскликнул Патрик. — Пророчествовать — это одно, а видеть, как предсказания сбываются, — совсем другое… Все указывает на то, что Харви был провидцем и передал свой дар этому странному Брайану.

Паула с улыбкой смотрела на Патрика.

— Вижу, твоя страсть к тайнам не уменьшилась.

— Нет, потому что теперь это — моя профессия. Я только что открыл вместе с коллегой детективное агентство около Пиккадилли. Наша дверь еще не сломалась от избытка посетителей, но мы не теряем надежды.

— Но это замечательно! — воскликнула Паула. — В любом случае, я никогда не видела тебя никем другим: детектив (официальный или частный), автор детективных романов, или… преступник!

— Это правда, — согласился Патрик. — Меня всегда очаровывали тайны, трагедии или странные ситуации.

Он остановился, когда понял, что Паула смотрит на него с любопытством. Она ответила озорной улыбкой:

— Тайны или странные ситуации, говоришь?

Патрик взял руку Белой Камелии.

— Давайте оставим это пока, и вернемся к твоей истории. Очевидно, предсказания достаточно таинственные, но…

— Но?

— Меня больше всего заинтриговала смерть Харви. Что там за мокрый участок на ковре и вода в бокале…

— Подожди, пока не услышишь, что было дальше, — вздохнула Паула. — Я сама видела этот бокал с водой…

Патрик открыл рот, чтобы что-то сказать, но Паула не дала.

— Это, должно быть, произошло около двух часов ночи. Все спали. По крайней мере, так я думала, когда вышла из комнаты. Я проснулась от кошмара, и в горле пересохло. Я пробиралась в ванную, когда увидела свет под дверью Брайана.

— И, будучи любопытной по природе, ты заглянула в замочную скважину!

— Да, и угадай, что увидела. Брайан сидит за столом, уставившись на большой бокал перед ним, до краев заполненный водой!

8

— Очевидно, — продолжала Паула, — я не могу быть уверена, что это вода, но явно что-то похожее.

— Странно, — пробормотал Синий Тростник.

— До этого времени дела шли относительно хорошо, — сказала Паула, и ее голос изменился. — Приблизительно две недели назад за обедом Харрис объявил, что хочет открыть старую комнату Харви и превратить ее в кабинет.

Патрик чуть задумался.

— И, полагаю, Брайан уж точно не благословил этот проект?

— Ты должен был его видеть: он побледнел как полотно. Затем встал и так посмотрел на Харриса, что нас всех обуял страх. В гробовом молчании он указал дрожащим перстом на брата: «Не делай этого Харрис, никогда не делай этого, или на тебя падет несчастье!» Харрис и ухом не повел. Было очевидно, однако, что он, должно быть, помнил зловещие пророчества своего двоюродного деда, потому что после оглушительного смеха сделал любопытное замечание: «И даже если я действительно умру, Брайан, это не обязательно будет означать, что я мертв». В любом случае он переехал в свой новый кабинет несколько дней спустя, ничего в нем не изменив, кроме, конечно, двери, которой заменили глухую панель. Миндены потратили два дня, проветривая комнату, подметая