– У меня в сумке есть блокнот. Может быть, я что-нибудь напишу.

– Хорошо.

Несколько мгновений Брисеида наблюдала за ней, мама погрузилась в свои мысли и сжимала руками маленькую чашку, чтобы поглотить ее тепло.

– Будь умницей, – наконец сказала Анни, подмигнув, и поцеловала дочь в лоб.

И потом она оставила Брисеиду одну в четырех белых стенах.

Послеобеденное время тянулось, казалось, бесконечно. Около четырех часов пришла медсестра, чтобы разместить пожилую женщину на второй кровати. Они все еще не нашли отца Брисеиды, и медсестра очень переживала по этому поводу. Она хорошо знала Люсьена Ричетти, когда он еще работал ординатором в больнице. Ее смена заканчивалась рано вечером, поэтому она придет и расскажет, как обстоят дела. Доктор Мулен зайдет позже, пока он был занят. Брисеида поблагодарила ее, а затем три часа слушала, как ее соседка кашляет, плюется и поет старые песни. Ей казалось, что солнце никогда не склонится к горизонту.

Наконец дверь в палату открылась и появились две фигуры в белых халатах. Брисеида подняла голову, почувствовав облегчение… и мир перестал существовать. Ее отец, улыбаясь, стоял в проходе, а за ним был незнакомец. У нее отвисла челюсть.

– Еще не время обеда-а-а-а, – грубо прочистив горло, пропела маленькая леди.

– А мы пришли не за обедом, – мягко сказал Люсьен. – Брисеида, ты в порядке? Фрэнсис, это моя дочь, Брисеида. Она красавица, правда?

– Меня зовут Фрэнсис, приятно познакомиться, – представился коренастый мужчина с кустистыми бровями, слегка наклонившись.

Брисеида медленно повернула голову в его сторону, затем ее взгляд снова вернулся к улыбающемуся отцу. Его движения плавные, живые, нормальные…

– Соберись, Брисеида, и прикрой рот, а то муха залетит…

Он ущипнул ее за нос, как он часто делал, пытаясь рассмешить ее, что вызвало в ней цепную реакцию: удар током, встающие дыбом волосы, мурашки по коже, внезапный прилив крови к лицу, сухость в горле, затрудненное дыхание, онемение конечностей, спазмы в желудке. Она изо всех сил старалась не подать вида.

Ее отец стал серьезным и сел на край кровати.

– Мы подумали, что можем помочь тебе.

И когда Брисеида не ответила, он добавил:

– Фрэнсис – физик, как и я, или по крайней мере каким я был раньше, и… ну, мы с ним запустили научно-исследовательскую программу еще до моего незначительного… выздоровления. Теперь мы верим, что с помощью результатов нашей работы сможем вылечить тебя. Итак, что ты думаешь?

– А о чем я должна думать? – подавилась она.

Люсьен посмотрел на своего друга, затем сказал совершенно очевидным тоном:

– О нашем предложении!

– Я… я… – заикалась Брисеида, переполненная эмоциями, а потом разрыдалась.

– К добру ли это? – тихо спросил Люсьен своего друга.

Фрэнсис поморщился.

– Брисеида, что-то случилось? – попытался узнать Люсьен. Она уставилась на него.

– Что-то… что-то случилось? – повторила она хриплым голосом. – Ты… ты спрашиваешь меня, не случилось ли чего?

Люсьен, смущенно улыбнувшись, ждал, когда она договорит.

– Я не могу просто поверить… – сказала Брисеида, смеясь и плача одновременно. – Ты живешь… вернее, выживаешь на протяжении одиннадцати лет, как овощ… Ты даже не в состоянии завязать шнурки или открыть дверь почтальону… Живая кукла… а потом – пуф! Ты снова появляешься, как и раньше… И тут бац! А потом спрашиваешь: «Что случилось?»

Люсьен переглянулся с Фрэнсисом.

– Хм… Итак? Так что насчет нашего предложения? – робко поинтересовался он.

– А мама знает, что ты здесь?

Люсьен выглядел совершенно невинно. Брисеида стремительно встала.

– Я расскажу ей.

– Значит, к вашему возвращению нас здесь не будет, – категорично сказал Люсьен. – Мне нельзя встречаться с Анни. По крайней мере пока что. Сперва мы должны кое-что сделать.

– Я позову медсестру, – прервала его Брисеида, хватаясь за кнопку.

– Нет!

Люсьен выхватил кнопку из ее рук.

– Послушай, Брисеида, ты не понимаешь, это же вопрос жизни и смерти!

– Потише, Люсьен, нас могут услышать, – проворчал Фрэнсис, бросив взгляд на застекленные двери.

Старушка села на кровати, явно заинтересовавшись происходящим. Люсьен обхватил дочь за плечи, чтобы шепнуть ей:

– Брисеида, дай мне шанс. Один маленький шанс искупить свою вину, прежде чем я исчезну, хорошо? Я уверен, я знаю, что могу помочь тебе. Ты в безопасности, и если ничего не получится, я обещаю, что оставлю тебя в покое.

Брисеида опустила глаза, не в силах больше выдерживать его властный голубой взгляд. Ей хотелось обнять его. Старуха снова начала петь.

Он сказал «прежде чем исчезну». Он действительно собирался уйти навсегда? Если ему удалось выследить ее, пройти к ней в палату незамеченным, пока его искала вся больница, значит, он был на многое способен…

– Так о чем речь? – спросила Брисеида.

– Об аппарате МРТ, – ответил Фрэнсис.

– Что ж, вам не повезло, отделение радиологии закрыто! – сказала она, опускаясь обратно на кровать.

Люсьен улыбнулся.

– Вам не удастся проникнуть туда, – настойчиво повторила она, понимая, на что он намекает.

– Ремонтные работы заканчиваются в шесть часов, а кабинет МРТ по-прежнему находится в хорошем состоянии, – говорит Люсьен. – Нам нужен только пропуск.

– И откуда вы возьмете пропуск?

– Из этого кармана, – ответил он, поглаживая свой халат.

– Хорошо. А после?

– Мы объясним тебе все уже там. Нам не стоит здесь надолго задерживаться, уже почти время обеда.

– Уже почти время обеда-а-а! – снова пропела старушка.

Ни за что на свете Брисеида не хотела бы видеть, как ее отец снова пропадает бесследно. Она перепрыгнула изножье кровати.

Они прошли по безлюдному коридору на четвертом этаже к служебной двери. Люсьен открыл ее без колебаний, и они вошли в небольшой проход, где сильно пахло рыбой. Неподалеку находились кухни.

– Сегодня вечером рыба в панировочных сухарях, – заметил Люсьен, сморщив нос. – Честно говоря, ты не так уж много теряешь. У того, кто готовит подобное, совершенно отсутствует вкус! Уж точно!

Аварийный выход привел к винтовой лестнице, расположенной между двумя зданиями. Только так можно было незаметно спуститься на первый этаж. Внизу они прошли по двору, где были расставлены мусорные контейнеры, а затем, пройдя по небольшому переулку, вышли к западной части большого фойе.