В этот момент расположенная позади него дверь отворилась и, к досаде Авроры, в кухню вошел ее отец.

— А, Дон, рад, что ты еще не ушел, — приветливо произнес он, переводя взгляд с раскрасневшегося лица дочери на лицо ее собеседника. — Я забыл обсудить с тобой еще одну вещь.

— Хорошо, Уилфред, — непринужденно протянул Дон. — А я как раз договаривался с вашей дочерью о том, в какое время лучше заехать за ней, чтобы отвезти поужинать.

— Поужинать, неужели? — Лицо Уилфреда просияло. — Что ж, хорошая новость.

— Так в восемь часов, Аврора? — Дон наблюдал за девушкой с веселым вызовом на лице.

Аврора не ответила. Просто непостижимо, как она могла позволить Дону загнать себя в угол.

— Но, разумеется, если ты не желаешь, мы оставим этот разговор, — предложил он спокойно.

Аврора лихорадочно соображала. По всей видимости, Дон знал, что своим предложением делает Уилфреду приятное, а для него было крайне важно оставаться с отцом в хороших отношениях. Скорее всего, он рассчитывал, что она откажется. В таком случае он по-прежнему выглядел бы безупречно в глазах отца, плюс ко всему ему не пришлось бы отвечать на неприятные вопросы, которые она могла бы задать.

Дон начал было поворачиваться к отцу, собираясь вернуться к своим сомнительным делам… Сердце Авроры болезненно сжалось. Ей совершенно не хотелось ужинать с ним, но в данный момент нельзя было позволять, чтобы личные чувства помешали понять, что именно творится в Годар-хаусе.

— Думаю, в восемь часов будет в самый раз. — Аврора даже не попыталась скрыть полное отсутствие энтузиазма.

Дон обернулся, и в его глазах промелькнул огонек триумфа.

Смеется он надо мной, что ли? — угрюмо подумала она.

— Чудесно!

Этим восторженным возгласом Уилфред, видимо, пытался загладить неприятное впечатление от холодности дочери.

Но он старался напрасно. Что касается Авроры, то поужинать с Доном для нее было равноценно тому, чтобы поужинать с самим дьяволом.

В какой ресторан поведет ее Лаудри, гадала Аврора, перебирая свой гардероб. Девушке не хотелось, чтобы у Дона создалось впечатление, будто она стремится произвести на него впечатление, но и выглядеть замарашкой тоже не жаждала.

В конце концов, она остановилась на голубой длинной, прямой юбке с запахом и белом шелковом верхе на бретельках.

Когда она спустилась по лестнице в холл, отец даже негромко присвистнул от восхищения.

— Дону сегодня повезло! — заметил он с улыбкой.

— Я собралась совсем не на свидание, — сдержанно возразила Аврора. — Это будет простой ужин.

— Каждый роман всегда должен с чего-то начинаться. — Увидев выражение ярости на лице дочери, Уилфред рассмеялся: — Ладно-ладно, больше ни одного слова о свиданиях и романах. Скажу только, что Дон — очень обаятельный человек.

— Обаятельный человек? — Эти слова прозвучали для Авроры зловеще. — Ты уже начал петь ему настоящие дифирамбы!

Отец снова улыбнулся, очевидно полагая, что ее поведение вызвано волнением перед первым свиданием. Аврора и вправду нервничала. Но вряд ли кто-нибудь на всем белом свете догадывался об истинных причинах ее состояния.

Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз была на свидании… Хотя это вовсе не свидание, резко напомнила она себе. Но даже если и так, Аврора все равно чувствовала, что, согласившись поужинать с Доном, поставила себя в уязвимое положение. Она предпочла бы, чтобы их объяснение произошло среди белого дня и в менее интимной обстановке, особенно если учитывать, что предстоящий разговор обещает быть не слишком дружеским.

Аврора со страхом взглянула на стоящие на каминной полке часы — стрелки показывали почти восемь. И ее охватило странное чувство, что все это уже с ней было…

…Было. В вечер ее восемнадцатилетия. Тогда она точно так же стояла в этом холле, ожидая, когда за ней зайдет Бирн, и так же смотрела на часы, подшучивая над отцом и Эвелин, которые тогда только что поженились — у них еще не окончился медовый месяц…

Каждая подробность этого вечера, когда Бирн наконец-то показал свое истинное лицо, превратившись из милого воспитанного юноши в потерявшее человеческий облик чудовище, навечно врезалась в память Авроры.

Раздался звук дверного колокольчика, и сердце Авроры замерло от какого-то непонятного ей страха.

— Звонят, Аврора. — Голос отца ворвался в хаос ее мыслей.

Трясущимися от возбуждения руками Аврора потянулась за сумочкой.

— Я ненадолго, — пробормотала она, оборачиваясь к двери.

— А-а… — Понимающе протянул отец и многозначительно кивнул. — Желаю тебе приятно провести время.

Вряд ли это у меня получится, подумала Аврора, стараясь успокоиться и унять сердцебиение, прежде чем выйти из парадной двери на теплый вечерний воздух.

Но при виде Дона все ее страхи мгновенно вернулись обратно. В темном вечернем костюме и белой рубашке, с волосами, отливающими синевой, он выглядел чрезвычайно эффектно.

Дон улыбнулся, и на фоне загорелой кожи лица зубы его ослепительно блеснули. Он окинул взглядом ее фигуру с головы до ног, не упустив ни одной детали, и вспыхнувший в его глазах огонек мужского признания отнюдь не способствовал обретению ею контроля над собственными чувствами.

— Добрый вечер, Аврора. Позволено ли мне будет сказать, что сегодня вечером ты выглядишь очень красивой?

«Дон — очень обаятельный человек». Эти слова отца внезапно всплыли в ее мозгу, и перед ней как будто предстал Эдвин Бирн, на мгновение она даже услышала его голос…

— Аврора?

Осознав, что Дон с недоумением смотрит на нее, она собралась с силами и улыбнулась ему. Однако, несмотря на все старания, улыбка получилась вымученной.

— С тобой все в порядке?

— Разумеется. — Ее голос слегка дрожал.

Он протянул руку, чтобы помочь Авроре спуститься по ступенькам к машине, но она, не желая, даже на краткий миг, касаться его, намеренно проигнорировала этот любезный жест.

Если Дон и заметил в ее поведении что-то вызывающее, то никак не отреагировал. Сойдя вместе с девушкой по ступенькам, он открыл перед ней дверцу машины. Устроившись на удобном кожаном сиденье, Аврора приказала себе собраться, чтобы впредь не выглядеть в глазах своего спутника инфантильной глупышкой.

История не повторяется, к тому же не все мужчины похожи на Эдвина Бирна. За последние пять лет она повторяла эту фразу неоднократно, когда нужно было побороть панику, возникающую всякий раз, когда какой-либо мужчина прикасался к ней или кидал на нее слишком пристальный взгляд. Обычно это помогало, но сегодня тревога и нервное напряжение не уменьшались ни на йоту.

Машина мчалась по дороге, мощные фары рассекали вечернюю мглу.