– Грозу! – просит она, бросив взгляд в безмятежно чистое небо, заполненное бесчисленным количеством звёзд.

Ирислав если и хочет что ответить, не успевает – к нему подходит какой-то дружинник с докладом, и девушка, пользуясь моментом, ускользает, обозначив поклон.

Наверное, не стоило дерзить, загадывая заведомо невозможное. Даже наверняка не стоило, но Лаис не жалеет.

Не жалеет, поднимаясь по узкой лестнице. Не жалеет, открывая дверь в свою комнату, умываясь и скидывая одежду…

И уж тем более не жалеет, застывая на полпути к постели, застигнутая вспышкой за окном и близким раскатом грома.

Гроза?

Откуда?

Как?!

Утром дождь продолжился: мелкий, моросящий, совершенно обычный. Лаис, стоя у открытого окна, задумчиво водит пальцами по мокрому подоконнику и в очередной раз повторяет самой себе, что в грозе не было ничего сверхъестественного, простое совпадение, ну и что с того, что погода переменилась за считанные минуты, мало ли, какой тут климат…

И вообще, совсем не это должно занимать её мысли, а потенциальная вовлечённость альдов в покушение на Руслану, или же чьё-то настойчивое желание представить дело именно так. Жаль, что вчера она не расспросила девушку подробнее – откуда та приехала, с кем об этом разговаривала, что за жених такой… Теперь же поди найди, куда князь спрятал девушку. И Лаис готова побиться об заклад – Ирислав госпожу посла к своей подопечной и близко не подпустит, пока всё не выяснит. Скверно…

Лаис накидывает плащ, отвод глаз и незаметной тенью идёт в город. Если в попытке отравления хотя бы косвенно замешаны альды, она должна выяснить это первой. И устранить все улики, свидетельствующие против её народа. Если понадобится, вместе с преступниками. И очень плохо, что князь по сути запретил ей отлучаться из города… только под своим высочайшим присмотром.

Городские сплетни, подслушанные в разных местах, не приносят пользы, только раздражают. Говорят, что вчера отравили альдиху. Альдиху! Лаис едва не шипит на такое прозвище. Она же не называет человеческих женщин человечихами… В другом месте ещё хуже – говорят, что альды вероломно убили возлюбленную князя. В третьем – что в город пришла древняя магическая болезнь, и это кара предков за то, что князь пустил на землю княжеств альдов, и первой пала как раз его возлюбленная. Да, возлюбленная. Князь и помолвку потому заключать не стал – влюбился в другую. В четвёртом – что это ведунья князя его новую возлюбленную пыталась извести…В пятом – что в таверне отравились все-все посетители, и хозяина завтра четвертуют на главной площади, а его таверну и вовсе надобно сжечь, чтобы зараза не распространилась…

На крыльце дома, отведённого под посольство альдов, двое мальчишек. Один – уже знакомый ей паренёк из шкафа, другой – чуть постарше. Подростки явно сидят уже давно, порядком замёрзли и заскучали…

– Не придёт она, – говорит тот, что постарше.

– Придёт, – упрямо отзывается её знакомец из шкафа. – Точно придёт. Хочешь – проваливай, а я дождусь.

Первый не отвечает, но и не уходит.

Лаис собирается пройти мимо них незаметной и сначала посмотреть, навели ли они порядок, а уж потом решить, как с ними говорить и говорить ли вообще, но тут прибегает ещё один паренёк.

– Эй! – громко кричит он издалека, совершенно не заботясь о покое соседей. – Зря сидите. В тюрьме ваша альдянка!

– Врёшь! – изумлённо хором выдыхают пацаны.

Альдянка! – тихо шипит себе под нос девушка-альд. Ещё и в тюрьме. Час от часу не легче.

– И ничё не вру! Она князеву незаконнорожденную дочку вчера отравила, где ж ей ещё быть как не в тюрьме?!

– На крыльце своего дома? – мрачно рычит в ответ потерявшая терпение Лаис, хватая подбежавшего за шкирку и почти что закидывая внутрь дома. – Заходите! – скалится на двоих поджидавших. – Поговорррим!

В доме и в самом деле прибрано, пусть не очень умело, но старательно, а на подоконнике даже небольшой букетик из свежих васильков, так что Лаис быстро смягчается. Это просто дети, повторяющие сказанное взрослыми. А ещё – глядящие на неё настолько восторженно-испуганными глазами, что она чувствует себя одновременно удавом и павлином перед тремя цыплятами.

– Я никого не травила, – наконец, нарушает она тишину. – И мне нужна помощь.

Мысли князя никак не хотели успокаиваться и переходить к насущным, пусть скучноватым, но нужным делам. Так и норовили подсунуть какого-нибудь альда. Вернее, одного, весьма конкретного, зеленоглазого посла этих самых альдов. Знай Ирислав, что систематическая высылка послов-мужчин обернётся для него таким наваждением, десять раз бы подумал перед тем как объявлять очередному, недоумённо щурящему хищные глаза альду, что он отныне – нежелательный гость в княжествах.

Лаис… нравилась. Как же она нравилась, и как к ней тянуло! И как сложно стало доверять самому себе. Вот кажется, что в покушении на Руслану Аделаис не замешана никак, наоборот – спасла, помогла, сохранила… а поди разбери, не наваждение ли это в нём говорит. Выпендривается же он перед ней как мальчишка, забыв об осторожности и вообще обо всём. А это совсем не то, что может себе позволить правитель. Взявшись вести куда-то людей, ты уже не принадлежишь себе так, как раньше…

Ирислав, стыдно признаться, даже попросил Василину проверить его на наличие приворота, хоть и знал, что не может на него подействовать приворот, в какую форму ни облеки, но… мало ли что умеют эти загадочные альды. Ведьма приворот не нашла, но отворотное зелье на всякий случай сварила, а князь на всякий же случай выпил. И что ожидаемо – не помогло.

Лаис… раздражала. Своей независимостью. Невозмутимостью. Радушием, за которым угадывалась каменная стена. Бескомпромиссностью. Бесстрашием.

Лаис восхищала. Ровно тем же самым.

Идеальная женщина, с единственным громадным недостатком – альд. Равнодушный к нему, Ириславу, альд.

Следствие по покушению на Руслану рассматривает три основных версии. Первая – это как-то связано с пропажей жениха девушки – Яромира. Его так и не нашли пока, но досье собрали – надо изучить. Вторая версия – провокация против альдов. Ириславу она видится самой вероятной. Третья… почти фантастическая, с его точки зрения. Что кто-то увидел в Руслане претендентку на освободившееся место невесты Его Светлости, и поспешил устранить, чтобы расчистить дорогу то ли себе, то ли дочери, то ли сестре…

Ирислав вздыхает, открывая досье на Яромира. Чужие дети растут быстро, особенно когда видишь их пару раз в год максимум, и князю, который помнил Руслану ещё подростком, не по душе сама мысль, что у девочки уже есть жених. Ещё и мутный такой. Мутный-мутный. Это точно. Был бы не мутный, не пропал бы! И неважно, что досье рисует кристально-чистого, прозрачного, в высшей степени позитивного молодого человека. Это лишь первый слой, не успели ещё копнуть глубже и найти что-то действительно стоящее, всё ещё впереди.