– Да, Мемо, для детей там благодать, только у меня их нет, так что давай не будем об этом, о’кей?

– Просто к слову пришлось, – сказала Мемо, слегка вскинув бровь, как бы подчеркивая свою мысль. – Пусть даже так, но в кругу семьи тебе будет веселее, разве нет?

– Мне весело, – автоматически произнесла Джози. Мемо поджала губы и, судя по всему, была готова продолжить эту тему, но тут, к счастью, дед улучил момент и, кряхтя, стал подниматься с дивана.

– Что, дедушка, опять спина донимает? – нахмурилась Джози.

– Она самая, – ответила Мемо. – Сколько раз ему говорила, чтобы не пользовался этой чертовой газонокосилкой-развалюхой, она же тонну весит, но ведь ты его знаешь.

Джози посмотрела вперед, в сторону «Зимней страны чудес».

– Мемо, прости, мне надо бежать, иначе я опоздаю.

– Но мы же не проверили цитату! На этой неделе моя очередь.

– Ладно, – Джози сделала знак бабушке, чтобы та начинала.

Мемо выдержала паузу и драматически воздела руки.

– «То же, что и ей!»

Джози театрально закатила глаза.

– Да ладно, мы его вместе смотрели! – Мемо выжидала. – «Когда Гарри встретил Салли». Это был любимый фильм твоей мамы, – кивнула она.

– Я помню, ты говорила, – улыбнулась Джози. Бабушка и дедушка были родителями отца, но Мемо охотно делилась воспоминаниями и о маме, и Джози любила ее за это. – А теперь мне действительно пора прощаться, хорошо?

– Ладно, ладно. Люблю тебя, моя дорогая. – Из телефона донесся приглушенный звук. – Дед говорит, что тоже любит тебя, у него печенье во рту.

– Ну вот мы и определились с моим рейтингом: внучка против овсяного печенья. Я вас тоже люблю.

Джози нажала отбой и, сунув телефон в карман, начала проталкиваться к воротам, где они с Максом договорились встретиться.

Макс ждал ее, стоя с небрежным видом и сунув руки в карманы пальто, у заграждения рядом с аляповатой золотистой аркой. На ней красовались слова «Зимняя страна чудес», а по одну сторону возвышался Санта-Клаус в очках, снисходительно улыбавшийся прохожим. Макс еще не заметил ее, что, учитывая толкотню и давку, было неудивительно. Черт, она совсем забыла, сколько здесь бывает народу. Две девушки вступили под арку, и обе обернулись на Макса. Казалось, он не обратил на это никакого внимания, и Джози никак не могла понять, то ли он привык к этому, то ли действительно не осознавал своей привлекательности.

Опустив голову и то и дело поднимая взгляд, она быстро двигалась в его сторону, стараясь избежать неловкости прямого зрительного контакта, когда видишь друг друга издалека, а потом отводишь глаза и снова смотришь, пока не подойдешь вплотную. В отличие от других ожидающих, Макс не вертел в руках телефон, а стоял совершенно спокойно, наблюдая за людьми, проходящими под аркой. Музыка, доносившаяся изнутри, стала слышнее – это была не благозвучная мелодия, а подборка дребезжащих рождественских джинглов, смонтированных воедино и образующих нечто сразу узнаваемое, но трудно определимое.

Макс увидел ее, когда она была в нескольких метрах, и, развернувшись к ней лицом, вынул руку из кармана и приложил к виску, как бы салютуя.

Подойдя к нему, Джози изобразила радостную улыбку.

– Привет!

Одной рукой в черной перчатке она придерживала сумочку на плече, а другая была опущена, и она совершенно не знала, что ей делать со своими руками, они вдруг стали ей мешать. Все так же улыбаясь, она указала на вход с другой стороны металлического заграждения.

– Пойдем?

Кивнув, Макс обошел вслед за ней заграждение и встал в очередь, которая, к счастью, шла быстро.

– Ну что, улетела ваша соседка? – спросил он, глядя на нее, между тем как они двигались вперед, стараясь держать дистанцию с двумя дутыми куртками и коляской впереди. Волосы у него были по-прежнему растрепаны, а значит, этот кавардак на голове, придававший ему бесспорный шарм, возник не по причине падения.

– Что? А, да, – Джози кашлянула, чувствуя себя идиоткой. – Улетела сегодня утром.

Вспомнив, как Биа в леопардовых сапожках на каблуках в четвертый раз ввалилась в квартиру, объявив, что забыла жизненно важный новогодний аксессуар, а потом, ругаясь на чем свет стоит, запихивала его в битком набитый чемодан, Джози улыбнулась. Ее багаж явно весил больше двадцати трех дозволенных килограммов, но, когда Джози попыталась сказать об этом, Биа только отмахнулась. Да ерунда все это, Джоз, конечно, меня пропустят. И Джози не сомневалась, что именно так будет – Биа как-то уболтает на регистрации, чтобы обошлось без доплаты за перевес.

Младенец в коляске завозился, наполнив установившееся между ними молчание плачем и воплями, и одна из Дутых Курток склонилась над коляской, отчаянно пытаясь убедить малыша, что все в порядке. Потом Дутая Куртка обернулась, и оказалось, что она принадлежит блондинке с короткой стрижкой каскадом. Женщина повела глазами по сторонам и с извиняющимся видом улыбнулась Джози – та улыбнулась в ответ, выказывая понимание. Интересно, родители брали ее с собой в такие места, когда она была малышкой? Вероятно, да, потому что запах сахарных орешков с рождественских рынков неизменно навевал смутные мысли о веселье, горячих напитках и бабочках в животе. То было одно из многих позабытых воспоминаний о родителях – воспоминаний, выветрившихся из ее неокрепшего мозга, прежде чем они успели схватиться, несмотря на усилия Мемо.

Когда раздраженная кассирша в рождественской шапке нетерпеливо подала им знак подойти, Джози и Макс двинулись с места одновременно. Кассирша злобно взирала на них, явно жалея, что подписалась на эту треклятую праздничную работенку.

– Эээ… – Джози замялась и посмотрела на Макса. Она не знала, сколько билетов брать – один или два. Предполагается, что она заплатит за него?

– Два билета? – подсказала кассирша, глядя на Джози, как на придурочную.

– Да, пожалуйста, – сказал Макс, доставая из кармана пальто бумажник. При виде этого потертого бумажника и кучи торчащих из него карточек, квитанций и бумажек Джози сморщила нос. Как он там что-то находит? Макс протянул кредитную карту, и кассирша, не поднимая глаз от экрана, выдала им билеты.

– Сейчас, – сказала Джози, роясь в сумочке, – кажется, у меня были наличные, одну минуту.

Помотав головой, Макс опустил бумажник в карман и, ловко маневрируя и даже не дотрагиваясь до Джози, отвел ее в сторонку от трех девиц, устремившихся к кассе.

– Бросьте, не надо.

Джози замялась, но потом кивнула и улыбнулась в знак признательности, решив, что настаивать будет невежливо. Она заправила за ухо непослушную прядь волос, жалея о том, что послушалась Биа и надела шапку. День, конечно, был холодный, но пар изо рта не шел, небо – чистое, и солнце согревает прохладный воздух. Вскоре, когда солнце зайдет, шапка, перчатки и шарф будут кстати, но сейчас, когда они двигались по импровизированной аллее ярмарки, где по обе стороны стояли палатки с едой, Джози было жарко. Но снять шапку тоже был не вариант, потому что волосы, конечно же, примялись, о чем Биа, само собой, не подумала, когда этим утром перед отъездом обряжала ее в шикарный зимний наряд.