Собираясь в гости к месье Пети, я выбрала костюм, в котором обычно бродила по холмам с Жестиной, – а именно простую хлопчатобумажную юбку. В ней легче было удирать от диких ослов с дурными наклонностями, бросавшихся на нас с громким ревом и старавшихся укусить за ногу. Когда я одевалась, в комнату вошла Жестина.

– В этой семье ты не найдешь ничего, кроме горя, – пророчила она. Она встречала мальчиков Пети на рынке, и они выглядели, по ее словам, как оборванцы и маленькие преступники, хотя служанка относилась к ним с особой добротой.

– Все мальчишки похожи на маленьких преступников, пока их не умоешь, – ответила я. – Аарон всегда выглядел как закоренелый воришка, и тем не менее он явно завоевал твое сердце.

Мой кузен был упрямым эгоистом, но с Жестиной он преображался и был нежен. Думаю, он влюбился в нее в те вечера, когда мы бродили втроем и, кроме нас, никого в мире не существовало. Жестина ответила на его чувство, хотя знала, что мужчины нашей веры не могут жениться на женщине африканского происхождения. Жестина никогда не была рабой, но наша община ни за что не признала бы ее своим полноправным членом. Тем не менее Аарон дулся, когда она ходила по городу или окрестностям с кем-нибудь другим, будь то ее мать, двоюродные братья, а впоследствии также и я. Когда мужчины глазели на нее – что происходило постоянно, – Аарон выходил из себя. Он приобрел репутацию задиры, с которым лучше не связываться. Но в то время как Жестина, переполненная чувствами, не могла уснуть по ночам, Аарон спал как сурок. Я убедилась в этом однажды, когда стучала в дверь его спальни и звала к завтраку, а он даже ничего не соизволил ответить. Тогда я вошла и присела на край его кровати.

– Ты любишь Жестину? – спросила я, растолкав его. Он вырос в красивого молодого мужчину, но во многих отношениях оставался ребенком.

– Разумеется, люблю. Но наша мадам не хочет и слушать об этом.

– И ты позволишь ей разрушить твою жизнь?

Аарон спихнул меня с кровати.

– Существуют же правила, – сказал он.

Это меня потрясло. Я привыкла думать о нас троих как о бунтовщиках, которые бродят по острову, где им вздумается, несмотря на мамины запреты.

– Это ты разрушишь свою жизнь, если не поймешь, что между людьми есть различия, – сказал он.

После этого я перестала доверять Аарону. Я тысячу раз говорила Жестине: «Не выбирай его», но она отвечала, что любовь не выбирают, и утверждала, что наступит день, когда я смогу убедиться в этом. Теперь я не испытывала прежнего интереса к сказкам и сочинению собственных историй, но слушала мотылька, который упорно пытался пробиться ко мне в комнату, и жалела, что не могу перелететь вместе с ним через океан. Возможно, в холодном климате мое сердце застынет, и меня не будет заботить судьба тех, кого мне придется покинуть.

В воскресенье, когда звонили колокола, отец проводил меня к дому Пети. Наш город окружен горами, в нем много крутых улиц. Приходится подниматься по лестницам, сложенным из камней, некогда использовавшихся на кораблях в качестве балласта. Когда корабли пришвартовывались в гавани, чтобы забрать груз, матросы выбрасывали эти камни, и теперь их накопились тысячи. Дом Пети стоял на извилистой улочке на вершине холма, был выкрашен в желтый цвет и выглядел привлекательно. У него была большая терраса и зеленые ставни на окнах, которые при приближении бури крепко запирали. В расположенном рядом небольшом пруду ловили рыбу белые цапли, что служило хорошим знаком и опровергало пророчество Жестины. Цапли приносили радость и счастье, это было общеизвестно. Я сказала папе, что подожду у ворот, и попросила его позвать месье Пети. Мне нужно было собраться с мыслями.

– Если ты будешь строить из себя важную даму, он, чего доброго, расторгнет помолвку.

– Если он не захочет пойти мне навстречу сейчас, то что же будет, когда он станет моим мужем?

Отец рассмеялся, но выполнил мою просьбу. Я заметила, пока ждала их, что в железной ограде выкованы фигуры цапель. Наверное, мадам Пети попросила сделать это, понаблюдав за цаплями, которых я только что видела на пруду.

Наконец ко мне вышли отец и месье Пети. Они были настолько старше меня, что я почувствовала себя глупой неопытной девчонкой, но месье Пети тоже держался нерешительно, и уверенность ко мне вернулась. Поздоровавшись с ним кивком, я попросила их обоих оставить меня в доме одну.

При солнечном свете месье Пети выглядел еще более старым и растерянным, чем в тот вечер, когда приходил к нам.

– Но вы же не знаете дом.

– Вы собираетесь жениться на мне, но вам не хочется, чтобы я ходила по вашему дому? Вы боитесь, что я что-нибудь украду?

Он засмеялся.

– Нет, конечно. Просто я думал, что вам будет удобнее, если я вас представлю.

Я ответила, что женщины гораздо лучше мужчин находят общий язык с детьми, – так говорила мне Адель. И мне вполне удобно одной, он может вернуться через час. Этого времени мне будет достаточно, я успею выяснить все, что меня интересует.

– А ты не подсматривай за мной, – поддразнила я отца. – Если у кого и есть резон подсматривать, так это у месье Пети.

Исаак Пети был явно не в своей тарелке. Наверное, ему все еще казалось, что его жена может к нему вернуться. Он немного сутулился, словно горе давило ему на плечи. Возможно, другую девушку это заставило бы тут же убежать, но я привыкла находить выход из любой ситуации. Я поднялась на террасу, где стояли плетеные кресла, сидя в которых можно было разглядывать всю нашу гавань. Вода была бледно-зеленой на отмелях и бирюзовой на глубоких местах. Море меняло цвет в зависимости от приливов и от ветра. Приоткрыв массивную дверь красного дерева, я проскользнула в дом. Внутри было полутемно и прохладно, ставни были закрыты, шторы задернуты. Сразу возникало ощущение, что вошедший в дом выпил стакан холодной воды. Меня даже пробрала дрожь, и я была рада холоду.

Мальчики явно ожидали гостью, потому что сразу вышли мне навстречу. По случаю моего визита на них были парадные белые рубашки и черные брюки, волосы были смочены лавандовой водой и аккуратно причесаны. Выбежав в переднюю и увидев меня, они остановились с разочарованным видом.

– А мы думали, придет наша новая мама, – выпалили они.

Очевидно, они решили, что я служанка, пришедшая помочь со стиркой. Я была слишком молода и просто одета. Они такого не ожидали.

– Мама у человека может быть только одна, ее никто не может заменить, – сказала я и попросила их показать мне дом. Они провели меня по комнатам, которые собирались продемонстрировать мачехе.

– Давай побежим, – предложили они. – А то нам обычно не разрешают бродить по дому.

Я засмеялась и побегала с ними по коридору. Пусть думают, что я прачка, так легче понять, что они собой представляют. Старший мальчик, Давид, был общителен и разговорчив. Самуил, у которого были зеленые глаза цвета морской воды, был спокойнее, в нем чувствовалась печаль. Ему еще не было четырех лет, но он выглядел старше. Однако вскоре он напомнил мне о своем возрасте, доверчиво взяв меня за руку. Откровенно говоря, мне понравилось ощущение его руки в своей, ее тепла.