Гликен кивает.

– И? – теряет терпение Молли.

– Там никто не живет.

– Не живет?

– Нет, – он старательно избегает ее взгляда. – Молли Эш Кэрролл вообще никогда не было в Аваллоне.

– Но…

– Прости, Куза, но эта женщина лишь плод твоего воображения, – Гликен протягивает Молли глянцевый журнал. – Вот. Ты, должно быть, увидела ее здесь и придумала всю эту историю.

Молли смотрит на свою фотографию в колонке молодых скульпторов.

– Не знаю, что послужило толчком для фантазии, – говорит Гликен, – но обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы избавить тебя от этого.

– Тогда найди ее! – требует Молли. – Найди и привези ко мне.

Гликен молчит. Молли смотрит на него, пытаясь найти слабые места в этой защите.

– Ты же знаешь, кто я, – говорит она. – Знаешь, какой властью я обладаю. – Она не хочет быть Кузой, но сейчас для нее это единственный способ, чтобы снова попытаться стать Молли. – Привези мне эту девку, и, клянусь, ты станешь первым в списке кандидатов на Вознесение!

Лифт поднял Дорина на крышу.

– Молли? – осторожно позвал он. – Эш?

Ему никто не ответил. Только теплый порывистый ветер да воспоминания. Память, над которой иногда так сложно одержать верх и подчинить себе. Память, которая плывет и плывет, как облака внизу.

– Где же ты, черт возьми, Молли?! – Дорин подошел к краю и посмотрел вниз. Молли всегда смеялась, словно страх и близость смерти веселили ее, сводили с ума. Дорин поймал себя на мысли, что привык думать о Молли в прошедшем времени. Словно она умерла. Умерла для него. Тогда. Давно.

Он отошел от края крыши, отыскал тайник Молли и достал спрятанную пачку сигарет с марихуаной. Целлофан и теплый климат сохранили ее сухой…

Молли рассмеялась. Рассмеялась тогда, давно…

– Не бойся, от этого еще никто не умер, – сказала она, чиркнула зажигалкой и, затянувшись, задержала дыхание. – Вот. Попробуй, – она протянула сигарету Дорину.

Он взял сигарету, не собираясь курить.

– Откуда они у тебя? – спросил он, разглядывая красный уголек.

– Куза дала, – Молли шумно выдохнула.

– Куза?! – Дорин посмотрел на нее как на сумасшедшую. Молли запрокинула голову и рассмеялась. – Я не верю тебе.

– А мне плевать! – она прикурила еще одну сигарету. – Я говорю то, что есть, а ты уж сам решай.

– Решать что?

– Хочешь ты этого или нет, – Молли попыталась сдержать кашель. Голубые глаза налились кровью. Она выдохнула густую струю дыма Дорину в лицо и попыталась отдышаться. – Ну так что?

– Что?

– Ты будешь курить или нет?

– Не знаю.

– Трусишка! – Молли снова затянулась и поманила Дорина к себе. – Открой рот, – сказала она, давясь дымом, обняла его за шею и потянулась к его губам. – Ну же! – в голубых глазах вспыхнул детский азарт. – Не капризничай! – она выдохнула дым ему в рот, почти коснувшись своими губами его губ. – Видишь? Совсем не страшно!

Дорин не ответил.

– Давай. – Молли отошла от него, продолжая пытливо вглядываться в глаза. – Теперь сам.

– Сам? – он посмотрел на сигарету в своей руке, пожал плечами и затянулся.

– Умный мальчик! – Молли снова обняла его. – Давай, сделай то, что я только что делала тебе.

Дорин наклонился к ее открытому рту, выдыхая скопившийся в легких дым. Молли притянула его к себе, поцеловала и отпрянула назад, вглядываясь ему в глаза.

– Покурим еще? – предложил Дорин и, не дождавшись ответа, затянулся догорающей сигаретой.

Едкий дым заполнил легкие, и Дорин зашелся громким кашлем. Сквозь красную пелену, застлавшую глаза, он видел, как Молли стоит в стороне, наблюдая за ним.

– А ты забавный.

– Что?

– Умный и забавный, – она снова обняла его. Прижалась к нему.

Дорин вспомнил свою семью: жену Виттори, дочь Магду. Какое-то странное оцепенение сковало его тело – не то страх, не то раскаяние.

– Расслабься, – услышал он далекий голос Молли. – Я тоже сомневаюсь.

– Сомневаешься?

– Ну конечно, – не поднимая головы, она начала расстегивать его рубашку.

– Подожди.

– Нет, – Молли потянула его вниз. Расстегнула ему брюки, подняла подол своего платья и уперлась руками ему в грудь. – Это все равно случится.

– Я не знаю…

– Я знаю, – сказала Молли.

Дорин закрыл глаза, попытался представить свою жену, но ничего не вышло. Он был здесь и сейчас.

– Молли? – позвал Дорин, пытаясь подстроиться под ее ритм.

– Что? – она открыла голубые глаза. Посмотрела на него сверху вниз томным взглядом.

– Ничего, – он качнул головой, сжимая руками ее бедра. Молли улыбнулась вымученно и отстраненно. – Что-то не так?

– Нет, – она наклонилась и поцеловала его.

Дорин попытался продлить поцелуй, но губы Молли ускользнули от него, быстрее, чем утренний сон. Он поднял руки к ее плечам и снова притянул к себе. Поцеловал. Скосил глаза в вырез платья на обнаженную грудь. Снова поцеловал. Нашел своим языком язык Молли. Вздрогнул, почувствовав, как она укусила его за губу. Отпустил ее плечи. Сжал пальцами грудь. Нащупал под тканью сосок и ущипнул, чувствуя, как он твердеет. Молли поморщилась. Взяла его за руки и вернула их на свои бедра. Дорин снова закрыл глаза. Попытался ни о чем не думать. Время замерло…

– Понравилось? – спросила Молли.

– Не знаю, – честно признался он.

– Я тоже, – она поцеловала его в неподвижные губы. Поднялась на ноги. Поправила одежду.

– Боишься? – спросил Дорин.

– Нет.

– А я боюсь, – он услышал ее смех и обиделся. – Мы не должны были это делать.

– Почему? – Молли смотрела на него, как мать смотрит на своего ребенка.

– Просто не должны и все, – Дорин натянул штаны и обнял Молли, прижав к себе.

– Ты странный, – недовольно фыркнула она, высвободилась из объятий и прикурила новую сигарету.

Руки доктора Кезарда. Они обследуют шрамы на ногах Молли. Поднимаются выше. Искушение и работа. Чувства борются между собой. Так же, как взгляд. То плотоядный, то подчиненный профессиональной этике. Молли видит это, чувствует, знает.

– Как насчет того, чтобы отпустить меня домой? – спрашивает Молли.

– Домой? – он поднимает на нее свои сальные глаза. – По-моему, ты немного торопишь события.