Тристан не шелохнулся, но во взгляде его вдруг появилась такая бездонная грусть, что у меня самой сжалось горло. Тогда я поняла, что причинила ему боль. На мгновение я подумала, что сейчас обнаружу злость в глубине серых глаз, но он молча принял мой словесный выпад, как будто иного и не заслуживал.

– Тебе пора идти. – Не услышать предостережение в его голосе просто невозможно. И он прав. Было бы разумно убраться отсюда. Однако…

– Боюсь, тебе придется сжечь сердце прямо здесь и сейчас, – сообщила ему я и решительно пошла к урне. – Лучше я снова умру, чем отдам его тебе!

Воспользовавшись шоком Тристана, я действительно добралась до кольца синего огня. Протянула руку сквозь пламя, ни на секунду не задумавшись о том, что оно могло меня поранить. Но не успела я и моргнуть, как Тристан схватил меня и придавил спиной к стеклянной стене. Мои запястья он с такой силой вжимал в гладкую поверхность, что я начала опасаться, что кости треснут от такого давления.

– Почему, Ари? – выпалил он с упреком. – Почему ты просто не можешь сделать так, как я говорю?

Его боль становилась моей, и в его глазах я видела отражение своих – засветившихся серебром. Тристан опустил стены. По крайней мере частично. Но этого хватило, чтобы полностью выбить меня из колеи.

– Ты меня убил, – произнесла я дрожащим голосом и пытаясь не смотреть в его несчастные глаза. Вот только это ничего не дало. От его эмоций было не спрятаться.

– А ты меня, – парировал он. – Думаю, мы квиты.

Я ощущала терпкую остроту его разочарования, но там было и гораздо большее. Сомнение, ненависть к себе, ревность, любовь… Боже мой, я больше этого не вынесу. Слезы застили глаза.

– Что с тобой не так, раз ты реально в это веришь? – Ведь должен же человек, который испытывает такие чувства, осознавать, к чему приводили его поступки.

Поток эмоций резко иссяк. Неожиданно Тристан стал выглядеть просто уставшим. И тогда меня осенило. Как сильно я ошибалась.

– Она не знает, – прошептала я. – Мара об этом не знает. Поэтому ты не хотел оставлять свидетелей.

Тристан отпустил меня и отвернулся, как если бы больше не мог находиться ко мне так близко.

Понимание стало для меня более сильным ударом, чем все его эмоции.

– Я права, да? Ты сожалеешь.

– Уходи, Ари, – грубо велел он. – Твое сердце не найдет никто и никогда. Даю тебе слово.

Прежде чем смысл его обещания достиг моего разума, голубоватая энергетическая волна откинула меня назад. Стеклянная стена разбилась, и надо мной сомкнулись темные воды. Соленая вода хлынула в рот и в легкие. Я ударилась обо что-то твердое. Много раз. Тело неконтролируемо швыряло из стороны в сторону, и уже невозможно было сказать, где дно, а где небо. Как хорошо, что мне больше не нужен кислород. В противном случае я захлебнулась бы за долю секунды. Теперь же я чувствовала, как сила праймуса исцеляла меня и заботилась о том, чтобы оболочка оставалась в целости и сохранности.

Целую вечность спустя я вынырнула из волн метровой высоты. Надо мной простиралась ясная звездная ночь. А из воды торчал призрачный стальной скелет. Будучи человеком, я наверняка его не разглядела бы, но сейчас зрение у меня улучшилось настолько, что я различала каждый обломок и каждое пятно сажи. Это остовы сгоревшей нефтяной платформы – «Tempestas Aeris». Тристан перенес меня в бывшее Святилище корпорации «Омега».

Ледяными пальцами в меня вцепилась паника. Слишком человеческая паника, что неудивительно, если учесть, что посреди ночи я оказалась в открытом море.

Что дальше? Плыть обратно вниз? Не вариант, в конце концов, я не знала, где находился зал, в котором Тристан обратил меня в брахиона. Не говоря уже о том, что он явно давно ушел порталом-призмой – вместе с моим сердцем.

Его последние слова до сих пор эхом отдавались у меня в ушах. Как и его боль, и его печаль. Он пообещал не использовать сердце против меня. Все во мне противилось, запрещая верить ему, но я поверила – вопреки всему. В данный момент мне и не оставалось ничего другого. Конечно, кроме как… плыть.

Кашляя и задыхаясь, я выбралась на влажный песок. Борьба с километрами и волнами полностью меня истощила. Без энергии Дженкинса или грузового судна, на которое я тайком прошмыгнула и проехала половину пути, до берега я бы не добралась никогда. Сейчас сил не осталось даже на то, чтобы встать. Перевернувшись на спину, я старалась просто не потерять сознание. Все-таки мне пока неизвестно, что случается с брахионом, который полностью израсходовал свои энергетические запасы. Поскольку теперь я навечно привязана к своему телу и больше не могла, покинув оболочку, возвратиться на место, где была рождена, то опасалась, что просто-напросто угасну, как огонек свечи.

Через несколько мгновений, когда звезды в небе перестали быть просто размазанными пятнышками, я начала воспринимать вокруг себя множество звуков. Кроме прибоя, до меня доносились голоса, музыка, шум машин в отдалении и шкворчание еды на сковородках. В воздухе пахло рыбой, к этому добавлялись запахи выхлопных газов, фекалий и экзотических специй.

– Hello? – неожиданно позвал мужской голос. – Ma hagaagsan tahay? – В моем поле зрения возникло лицо мужчины с африканской внешностью. По-видимому, сомалийца, если то, что осталось от нефтяной вышки «Омеги», никуда не отбуксировали на утилизацию. Мужчина выглядел озадаченным и встревоженным. Ничего удивительного, в конце концов, не каждый день на берег выносит девчонок в окровавленных лабораторных халатах.

– Are you okay?[1] – попробовал он переспросить теперь уже по-английски, хоть и с сильным акцентом. Я не могла ему ответить, так как была чересчур занята потоком энергии, которую мне дарили его эмоции.

Заботу этого человека очень быстро вытеснил ужас. Он шарахнулся назад, упал на песок и продолжил от меня отползать. Несомненно, его напугало серебристое мерцание у меня в глазах. Вздохнув, я втянула в себя и его страх тоже. Каким бы противным ни был этот вкус, сейчас мне могла пригодиться любая крупица силы.

Приближались другие голоса и глухие шаги по песку. Черт, мне лучше исчезнуть, чтобы не привлекать к себе еще больше внимания. Чуть пошатываясь, я приняла вертикальное положение и побрела прочь от людей, которые спешили из обшарпанной пляжной забегаловки. Прочь от света редких тусклых лампочек. Прочь от вероятности побывать в сомалийском полицейском участке или, как вариант, в импровизированном ритуальном костре.

Кто-то кричал мне вслед. Они шли за мной. А эти ребята весьма любопытны. До меня долетала даже всё возрастающая злость. Хорошо, это снабжало меня дополнительной силой, в которой я нуждалась для побега. Взбежав вверх по какой-то лестнице, я очутилась в темном переулке – а точнее, в целом лабиринте из темных переулков. Идеально, это затруднит поиски моим преследователям. Я побежала дальше, мимо домов, которые зависли между состояниями «полуразрушенные» и «развалины». Мне срочно надо было позвонить, но шанс найти там внутри телефон или мобильник был ничтожно мал. Ну, по крайней мере, я отделалась от людей с пляжа. Однако также это означало, что теперь меня больше никто не питал эмоциями.