уже потихоньку начинали обсуждать, что станут делать после школы, куда пойдут учиться. Катя, в общем-то, мечтала о карьере врача, а именно педиатра, детей любила и хотела приложить руку, знания и что там у нее еще было к тому, чтобы все они по возможности не сильно болели, но понимала, что с ее неприятием математики и всех связанных с ней предметов, которые надо сдавать на вступительных, в мединститут ей не пройти. Ходила даже смотреть, как родительские друзья-хирурги проводят операции на сердце или, скажем, на легких, роды видела, очень понравилось, кстати, задумалась даже о профессии акушера. Но с приближением выпускных все больше осознавала, что нет, никак не сможет выучить химию, сколько ни зубри. Биология и русский не проблема, а химия никаким боком. Это ж, говорят, приоритетный предмет для медицинского института, а она в приоритетном полный ноль! Нет, будет просто неприлично. Ирка же, наоборот, в себе была уверена и знала, что поступит на геолого-разведывательный, пойдет по родительским стопам.

– Там все уже разведали, никаких тайн в земле не осталось, пошла бы лучше на экологию, новое направление, говорят, очень перспективное! Будешь зеленью управлять и чистым воздухом! – пыталась урезонить подругу Катя.

– Ну вот еще! Это ты специалист по зелени, а я совершенно не вижу себя в этой профессии! Не, мне б камушки поискать, покопаться, в походы походить… И потом, знаешь, можно же не только камни искать, но и песни у древних бабок выспрашивать и записывать! Это ж тоже добыча редкостей! Но главное, природа, походы…

– Эх, а я бы, знаешь что, – вздохнула Катя, – я б с удовольствием экологией занялась, а потом, уже со знанием дела, какой-нибудь пустырь в Москве прикупила бы и стала там насаждать… Деревьев редкой красы с густыми кустами, чтоб размножать их до невозможности, чтоб росли стеной вокруг и воздух освежали. Обязательно вырыла бы маленький прудик, карасиков туда выпустила бы из большого Переделкинского, другой какой рыбешки, а птички бы сами налетели, на деревьях завелись с песнями своими весенними. Зверь бы мелкий в этот лесок набежал, белки там всякие, остатки зайцев с округи – есть же еще зайцы в парках! – может, и эти, как их там, трепетные лани пожаловали б. Цветуйки бы расцвета-а-а-али, – Катя чуть не запела, уносясь мыслями в тот чудный райский сад, – пчелок приманивали парфюмом своим. Сама б на дереве скворечник себе построила, чтоб с обзором и подальше от людей, ты бы ко мне, Королева, в гости приходила. – Катя мечтательно закатила глаза, словно где-то там моментально вырисовывались все эти фантазии. – Ходила б дозором по территории с рогаткой – чуть кто соберется копать что, насаждения топтать, рубить деревья или еще как-то гадить – тут я им р-р-р-раз из рогатки по жопе – эй, не лезь! – и Катя наглядно показала, как она целится из рогатки. – Ну вот, парочки б там гуляли, на цветочки полевые смотрели, чего их рвать-то, на них смотреть надо и радоваться! Зверье б кормили с руки – а те бы и не боялись, подходили б к людям, брали хлебушек с ладошек мягкими губами. Дышать бы приходили баушки с внучатами…

– Ха, Крещенская, ну ты и размечталась! Как тебя унесло-то! Сказительница! Нет, все равно, хоть и красиво мечтаешь, не мое это все, не хочу!

В общем, романтика походов, сидение у костра, бардовские песни под гитару, суп из котелка влекли Ирку безоглядно. Но ни родители-геологи, ни железные руды и россыпи самоцветов так не звали ее, как первая девичья любовь.

Ира уже как-то рассказывала Кате, что прошлым летом познакомилась с одним парнем в молодежном геолого-разведывательном лагере. Он приехал туда с сестрой, сам был на четыре года старше Ирки, брал опытом, гитарой, напором и, что скрывать, шикарной блондинистой шевелюрой. Сеструха была под стать, веселая, заводная, компанейская. Так и ходили парой – друг за друга горой. Ирка даже пожалела тогда, что на свете одна-одинешенька у родителей, ни сестры, ни брата, а как было бы хорошо иметь опору и защиту. Девушку звали Майей, а парнишку очень необычно – Гелием. Видимо, родители были химиками и им в голову не пришло ничего лучшего, чем назвать мальчика в честь инертного одноатомного газа без цвета, вкуса и запаха. Но не все же девочки об этом знали, точнее, почти никто, и звучало имя Гелий красиво и очень даже по-заграничному. Тем более, надо сказать, что одноатомный Гелий этот пользовался в лесах большим успехом! Только представьте картину – духмяная лесная опушка, костерок дымит, полешки трещат, снопы искорок поднимаются в небо, пахнет чем-то ночным, будоражащим, не то цветущими папоротниками, не то русалочьей чешуей, и посреди всей этой сказки – он, эдакий бременский музыкант в окружении девчонок и других невзрачных парней, бренчит на гитаре, и еще голос у него такой, чуть с хрипотцой:

Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях встретишься со мною?

Представили? Тогда и представьте, что творилось в Иркином сердце – уже не совсем девчачьем, но еще и не вполне женском. Иванушка этот, а точнее Гелий, выделял ее из всех остальных, сначала, может, только как партнершу по пению, и она подпевала ему чистым ласковым голоском, отчего дуэт их казался нежным и очень слаженным. Потом присмотрелся к ней и решил, что на безрыбье почему бы и нет. Летом они всласть погуляли, но без греха, спелись, рассмотрели друг друга попристальней и решили продолжить общаться и после лагеря. По умолчанию, конечно же, не обсуждая вслух.

Как-то Ирка призналась в этом Кате, сказала просто и буднично, но нервно сглотнув слюну – волновалась:

– Катька, у меня появился парень. Красивый до изнеможения…

Парень? И не из школы! И старше на четыре года, почти взрослый мужчина! И даже мама ее не знает!

– Не хочу ей говорить, сразу начнется: тебе еще рано гулять, сначала закончи школу, что за распущенность, вот я в твои годы, как так можно – ну все вот это, ты понимаешь…

Половой вопрос

Катя, конечно, все уже понимала. Специальных, точнее, каких-то образовательных разговоров о мальчиках, их желаниях и анатомических подробностях родители с ней не заводили, как-то это совсем не было принято. Все она узнавала из красочных воспоминаний бабушки Лиды, Лидки, как все ее звали любя. Она рассказывала много важного для внучки как бы невзначай, не заостряя на этом особого внимания, вроде как походя, но обязательно с некоторыми паузами, чтобы