игру светотени, фактуру поверхностей, выражение лиц, пятна побелки на одежде летающих пацанов – в реальности происходившего не было ни малейших сомнений.

С детьми что-то происходит и это что-то, совершенно ясно, не земного происхождения. Наплывающее Нечто не носит агрессивного и опасного начала: кроме естественного шока не возникало ни страха, ни чувства опасности – охранительные механизмы находились в полном покое.

***

В огромном ангаре царил полумрак, с трудом разгоняемый осточертевшими люминофорами. Ярко освещена была только средняя часть: огромная сигара десантного бота улеглась поперек бесконечного зала. Мягко сиявшее серебристое тело было полускрыто многочисленными блоками контрольных и ремонтных агрегатов, громоздящихся на операционном каркасе. Гулко перекатывались звуки: голоса техников, инженеров, программистов, резкие трехтонные звуки аварийной сигнализации – увы, очередная неисправность.

Группа специалистов толпилась на плавающей площадке у экранов контрольной системы. Десантники, под руководством здорово повеселевшего, чисто выбритого и благоухающего каким-то необыкновенным ароматом, Бората, укладывала снаряжение.

Альфа стоял у опущенной аппарели бота со старшим энергетиком Руфой. Пергаментная кожа, обтянувшая скулы, измученное лицо – крайняя степень утомления человека. Он тер щеки ладонями:

– Простите, экселенц, чертова уйма работы. Все системы разлажены, в том числе и контролирующие. Персонал потерял навыки, с трудом справляемся даже с паршивым ботом. А впереди пуск заводов, запуск основных генераторов – не представляю, как мы с этим справимся.

Альфа потрепал его по плечу:

– Не впадайте в уныние, дружище! Главное, мы запустили вот эти системы,– он постучал себя по залысому лбу.

– Экселенц, мне придется пойти с десантниками.

– Нет, это исключено. Там может случиться все, что угодно, а мы не можем рисковать энергетиками.

– И случится все, что угодно, если я не пойду с ними. Запас топлива на этой лоханке ограничен, а энергетические траты предстоят огромные – режим полного глайдера в воздушной и водной средах. Отражающие и защитные поля будут работать с полной нагрузкой. Никакой программы действий нет, поэтому, в процессе работы придется просчитывать каждый шаг. Бортовой энергетик с этим просто не справится. К тому же, он подчиняется Борату, а если учесть его непредсказуемую десантную натуру… Ну, вы сами понимаете о чем я.

– Вы меня убедили, Руфа. Но вы вконец измотаны.

– Ничего, я выдержу. Потом, кто знает, может смена впечатлений меня приободрит.

Пропел гармоничный аккорд, веселый голос дежурного инженера произнес скороговоркой:

– Все системы и агрегаты в порядке. Экипажу занять места согласно штатному расписанию.

Запели сервоприводы, операционный каркас сложился и исчез под потолком.

Десантники построились у кормовой аппарели. Альфа посмотрел на оживленные лица, подобрался и жестко сказал:

– Перед вами ставится самая важная на сегодняшний день задача – добыть пищу для двадцати тысяч человек. Поэтому запомните: неудачи быть не может.

Затем – Борату:

– На суше мы нигде эту пищу взять не сможем, не привлекая внимания местного населения. Нам остается одно – океан. Да это и к лучшему – там колоссальное количество животных и растений. Наши кулинары, наконец, проснутся и изготовят нам сотни вкуснейших блюд. Но всю эту благодать надо еще добыть.

– Рабочие зоны определены. Будьте осторожны, в верхних слоях шныряют субмарины аборигенов, водная поверхность сканируется спутниковыми системами.

Он засмеялся:

– На время вам придется стать рыбаками – на судне есть приличный трал. Берите все – рыбу, моллюсков, водоросли, здесь разберемся. Проблема в том, что сублимационных установок на судне нет. Улов подвергнуть глубокой заморозке. Придется на орбиту поднимать процентов шестьдесят, не меньше, океанской воды, которая, в общем, нам не нужна, разве что планетологам. Но это неизбежные издержки. Еще раз повторяю, будьте крайне осторожны. По местам.

Загромыхали ботинки по металлу аппарели, цепочка людей втянулась внутрь корпуса. Заурчали сервоприводы, створки люка закрылись.

Механический голос произнес:

– Десятый к старту готов. Судно подать во второй коллектор. Первичная тяга – химическими ускорителями, маршевый двигатель находится в автоматическом режиме.

Завыли моторы, гидравлика подала огромную сигару во входной люк коллектора. Сегменты его бесшумно закрылись, зашипели вакуум-насосы, ангар вздрогнул – заработали стартовые химические ракеты.

Легкий толчок, бот сошел с направляющих. Полыхнула, уменьшаясь, на экранах серебряная звездочка – бот растаял на поверхности сияющего голубого шара.

Слабенький желтый свет заливал середину недлинного коридора, в углах лежали густые тени. Воздух был пропитан устоявшимся запахом прачечной: пахло несвежим бельем, мокрым деревом и хлоркой.

Из полуоткрытой двери доносилось журчание воды и странные, ухающие, вроде бы не человеческие, звуки.

Под раскрытым окном, на табуретке, уставив подбородок в колени, сидела девочка в зеленом ситцевом платьице. Голова ее была хозяйственно повязана косынкой. Сквознячок шевелил выбившиеся из-под платочка мягкие волосы. Грустными глазами она следила за мальчиком из старшей группы в большом, наскоро приспособленном, клеенчатом фартуке.

Мальчик держал в руках шланг, из которого лениво текла толстая струя горячей воды.

В большой оцинкованной ванне, в клубах пара переваливалось, приплясывало на коротких ногах странное существо. Грязно-желтого цвета, толстое, с маленькой лысой головой и коротенькими руками. Однако оно не только не было отталкивающим, но хранило в себе своеобразную прелесть пластилиновой фигурки, вылепленной детскими руками.

Существо таращило сверкающие черные глазки, хлопало себя по объемистому животу и довольно ухало, нежась под горячей водой.

Девочка грустно говорила:

– Я просила, чтобы ты мне Барби сделал, а ты какого-то уродца слепил.

Мальчишка легкомысленно присвистнул:

– Подумаешь, Барби! Глупая кукла. Ее и оживить-то нельзя. Смотри, какой чудный гомункул получился. Он добрый и услужливый. Я тебе ошейник подарю, будешь с ним гулять, ни у кого такого нет.

Девочка в сомнении рассматривала гомункула.

Под ногой у Алексея что-то пронзительно пискнуло. Чертыхнувшись, он отскочил в сторону, изумленно посмотрел под ноги. На истертых плитках лежал толстый пласт чего-то, напоминающего слоновью кожу. В углу куска болезненно перекосилось маленькое личико, крошечные черные бусинки глаз гневно сверкали.

– Твою…– едва сдержался он, – это даже для меня слишком.

Мальчик рассеянно сказал:

– Извините, неудачная проба. Помогите, пожалуйста.

Алексей с натугой поднял эластичный тяжелый пласт. Он явственно пульсировал. По указанию юного алхимика кинул его в ванну – там глухо зашипело, поднялся едкий бурый дым.

Девочка крикнула:

– Ему же больно!

Мальчишка равнодушно пожал плечами:

– Ничего не поделаешь, издержки эксперимента.

На заплетающихся ногах мужчины выбрались во двор.

Палыч жадно затянулся сигаретой. Народу заметно прибавилось. Стояли, тихонько пока еще, переговаривались. В первом ряду, с улыбкой идиота, за происходящим наблюдал Витенька – в прошлом солдат, получивший в Чечне тяжелое ранение и контузию. С тех пор он превратился в полного дурачка. Его жалели – был услужлив и безобиден. Отец умер, убитый горем. Витенька находился на попечении матери, которой, похоже, тоже долго не