– Ну вот! – говорит Энди. – Теперь все правильно: по тридцати одной тысяче в каждой пачке… А-а, это ты, Джефф! Подходи, не стесняйся. Это наша доля от выручки за первый семестр во Всемирном университете. Теперь ты можешь убедиться, что филантропия, если правильно к ней подойти, оказывает благодеяния не только берущему, но и дающему.

– Волшебное зрелище, – говорю я. – Да ты, Энди, чисто доктор всех наук!

– Доктор не доктор, а утренним поездом придется нам отсюда уезжать, – говорит Энди. – Иди-ка, Джефф, собери воротнички, манжеты и газетные вырезки.

– Дело недолгое, – говорю я. – А все же, Энди, хотел бы я познакомиться с этим твоим профессором Джеймсом Дарнли Мак-Корклом.

– Проще простого, – говорит Энди и поворачивается к содержателю игорного дома. – Джим, – продолжает он, – знакомься: перед тобой мистер Джефферсон Питерс.

– Многие великие люди, – сказал я, уж и не помню, по какому поводу, – признавались, что своими успехами они обязаны женщинам.

– Да, – сказал Джефф Питерс. – Мне приходилось читать о Жанне д’Арк и других замечательных дамах. Но от женщин нашего времени никакого толку ни в бизнесе, ни в политике. Мужчины сегодня лучше готовят, лучше стирают, лучше гладят. Они и сиделки, и прислуга, и парикмахеры, и стенографы, и клерки в офисах. Единственное дело, в котором мужчины уступают женщинам, – это исполнение женских ролей на сцене.

– А мне казалось, что женская интуиция и хитрость оказывали вам неоценимые услуги в вашей… э-э… профессии.

– Да-да, – энергично закивал Джефф, – всем так кажется. А на поверку женщина – худший помощник в нашем деле. В то самое время, когда вы больше всего на нее полагаетесь, она ни с того ни с сего вспоминает о чести и порядочности и губит все на свете. Я испытал это на собственной шкуре.

Билли Хамбл, мой приятель, с которым я сдружился еще на Среднем Западе, вбил себе в голову странную идею: дескать, правительство Соединенных Штатов должно назначить окружным шерифом не кого-либо, а именно его. В ту пору мы с Энди продавали трости с резными набалдашниками. Если вам случалось отвинтить набалдашник и приложить трость к губам, прямо в рот вам выливалось полпинты[18] доброго пшеничного виски.

Разумеется, полиция и тут совала нос в наши дела, и когда Билл сообщил мне, что намерен заделаться шерифом, я тут же сообразил, что на этом посту он может принести массу пользы фирме «Питерс и Таккер».

– Джефф, – говорит мне Билли, – ты человек не без образования, и в голове у тебя всякие сведения касательно не только основ и фактов, но и выводов.

– В самую точку, – говорю я, – и я об этом никогда не жалел. Я не из тех, кто считает образование бросовым товаром и голосует за бесплатное обучение. Вот ты ответь, Билли, – что ценнее для человечества: классическая литература или скачки на ипподроме?

– Ну-у… это… в общем, хорошие лошади, конечно… нет, то есть я хочу сказать, что поэты и всякие там романисты – они, конечно, на две головы впереди, – отвечает Билл.

– Вот! – говорю я. – А раз так, почему наши власти берут с нас по два доллара за вход на ипподром, а в библиотеки пускают бесплатно? Можно ли, – говорю, – считать это созданием правильных представлений об относительной ценности самообразования и выбрасывания денег на ветер?

– Не догоняю я всю эту твою риторику и логику, – говорит Билли. – Мне требуется, чтобы ты смотался в Вашингтон и выхлопотал мне место окружного шерифа. У меня, знаешь ли, нет никаких способностей к интригам и переговорам. Я человек простой и желаю получить это место. Я участвовал в войне, детей у меня девять душ, я член республиканской партии, хотя не умею ни читать, ни писать. Так почему я не гожусь в шерифы? Сдается мне, что мистер Таккер тоже человек образованный и может пригодиться в столице. Я вам выдам авансом тысячу долларов на проезд, выпивку, взятки и трамвайные билеты. А если вы мне все это обстряпаете, получите еще тысячу, а кроме того – возможность целый год свободно продавать на территории округа свои наспиртованные контрабандные трости.

Рассказал я об этом разговоре Энди, и Биллова идея ему жутко понравилась. Энди, скажу я вам, сложная натура. Он не из тех, кого вполне устраивает шататься по захолустным городишкам и фермам и всучивать деревенщине комбинацию из молотка для отбивания бифштексов, рожка для ботинок, щипцов для завивки, пилочки для ногтей, шинковки, коловорота и камертона. У Энди душа истинного художника, и не коммерция стоит в ней на первом месте. Поэтому мы приняли предложение Билла и понеслись в Вашингтон.

Прибыв на место, мы остановились в гостинице, и там я говорю:

– Вот, Энди, первый раз в жизни мы собираемся совершить по-настоящему бесчестный поступок. Нам еще никогда не приходилось подкупать сенаторов, но ради Билла придется пойти и на эту низость. В делах торговых можно слегка смошенничать, но в этом грязном деле лучше всего – прямота. Карты на стол, и никаких оговорок. Предлагаю следующее: давай-ка мы вручим пятьсот долларов председателю избирательного комитета, возьмем с него квитанцию, положим ее на стол президенту и расскажем про Билла. Уверен, что президент сумеет оценить кандидата, который стремится получить должность с истинным простодушием, а не гробит время на кулуарные интриги.

Энди как будто согласился, но, обсудив мое предложение с одним из коридорных в гостинице, пошел на попятный. Потому что в Вашингтоне существует только один способ получить желаемое: действовать через женщину, имеющую связи в Сенате. Он дал нам адрес миссис Эвери. Коридорный божился, что она очень важная персона в дипломатических кругах и даже выше.

На следующее утро мы с Энди отыскали ее особняк и были допущены в приемную.

Миссис Эвери была чисто бальзам для глаз. Волосы у нее оказались золотистыми, глаза голубыми, а вся система красоты так отлажена, что девицы с журнальных обложек рядом с ней показались бы поварихами с дровяной баржи. Платье у нее было декольтированное, усыпанное блестками, в ушах и на пальцах сверкали бриллианты. Одной рукой она держала телефонную трубку, а другой – чайную чашку.

Прошло малость времени, и она говорит:

– Ну, дорогие мои, что вам угодно?

Я объяснил, зачем мы пришли и сколько готовы заплатить.

– Дело это несложное, – отвечает она. – На Среднем Западе легко назначить кого угодно и куда угодно. Так, кто тут может нам пригодиться? С депутатами связываться без толку. По-моему, нам нужен сенатор Снайпер: он и сам оттуда, с Запада. Посмотрим, каким знаком он помечен в моей картотеке…

Тут она вынимает из ящичка, обозначенного буквой С, какие-то карточки.

– Действительно, – говорит она, – отмечен звездочкой, а это означает – готов к сотрудничеству. Ну-ка, что тут у нас? «Возраст – пятьдесят пять; женат вторым браком; вероисповедание – пресвитерианин; предпочтения – блондинки, Лев Толстой, покер и жаркое из черепахи, после второй бутылки становится слезлив». Что ж, я думаю, мне удастся назначить вашего приятеля мистера Баммера посланником в Бразилию.