Взвод ПТУР «Фагот» старшего лейтенанта Севостьянова (штатно не входил в состав отряда — он пришел из Баграма вместе с ротой Востротина) выделялся в резерв и находился в готовности к открытию огня по боевой технике 5-й танковой бригады в случае ее подхода.

Помимо штатных подразделений была сформирована группа захвата танков (командир — капитан Сахатов Мурад Таймасович), которой ставилась задача: выдвинуться заранее к капонирам, бесшумно снять часового и на захваченных машинах оказать помощь нашим бойцам в блокировании танкового батальона. (Со временем у кагэбистов родится такая вариация, с которой они «явятся в миру»: дескать, танки надо было захватить для того, чтобы пальнуть из них по дворцу и тем самым создать видимость свержения деспота Амина афганскими воинами. И как это должны были определить с американского спутника-шпиона: кто палит по дворцу и кто каким лицом удался?)

Группа Сахатова состояла из 12 солдат и двух офицеров отряда (командир и Ашур Джамолов). Плюс четыре снайпера: от группы «Гром» — Дмитрий Волков и Павел Климов, и два «зенитовца» — Владимир Цветков и Федор Ерохов. Их «заботой» был часовой, и — чтобы тихо. (Не управились «ворошиловские стрелки» с Амином, предоставили шанс поквитаться с его подданными.) Солдат подобрали: тех, кто в учебных подразделениях готовился в танкисты. От действий этой группы во многом зависел успех операции — они делали зачин, за ними был первый выстрел, они становились предтечей бойни. При их удаче — воодушевление и надежда на успех. О неудаче и думать не смели.

26 декабря генерал Гуськов прибыл в «мусульманский батальон» и заслушал боевое распоряжение командира батальона майора Холбаева по плану захвата дворца. Уточнил время начала штурма с оговоркой: «Возможны переносы». С этим временем «Ч» командиры изрядно понервничали. Время штурма первоначально тужились назначить на 23 часа 25-го. Потомили бойцов ожиданием и перенесли время атаки по всем объектам на 22 часа 27-го. Но и это станет не окончательным решением. 27 декабря с утра начало операции назначили на 15.00. За три минуты до этого времени «Ч» дали спешно команду «Отбой» и спланировали «в атаку, вперед» на 18.00. Потом перенесли на 19.30. Ротный Востротин вспоминал: «Задачу ставили несколько раз. Первое совещание было в 14.00, затем в 15.00 и в последний раз — уже в 18.15. На каждом совещании время операции переносили. На первом начало операции назначили на 21.00, на втором — на 20.00 и на последнем — в 19.00». Отдаю себе отчет, что утомляю цифирью. Делаю это только с одной целью — чтобы понятнее было, как начиналась «четко спланированная операция». Так утверждали всегда, и с неизменным пафосом, руководители всех рангов и мастей «при и около» тех событий, надев на лица царственное безразличие, когда их уличали если не во лжи, то в корпоративном лукавстве.

И какие причины и оправдания придумывали! То Джандад что-то якобы пронюхал и стал вглядываться в бинокль, рассматривая наше расположение, а всем почудилось — дознался, стервец, ату его, ату! То во дворце началась суматоха и беготня, когда отравили Амина. И почему-то никто сегодня не говорит о том, что от очередной затеи КГБ со спецсредствами — и, как всегда, нереализованной «по уму» в Афганистане — было больше нервотрепки и неудобств, чем результата, который способствовал бы выполнению задачи. Генералитет что-то выдумывал свое после докладов Колесника и стал чудить, раздражая Москву переносами времени начала штурма. Там, в Белокаменной, не очень понимали, почему нужно менять установленное боевым распоряжением время «Ч» на основании того, что неизвестный им майор Джандад припал к окулярам бинокля и смотрит в «советскую» сторону…

Что и как было дальше, передаю словами Володи Шарипова. Запись из моего «фронтового» блокнота, которая приходится на нашу джалалабадскую встречу: «Задачу мне поставил сам Колесник: „Стартанешь на пяти машинах. В каждой по пять человек твоих, плюс „кагэбэшники“. Потом твоих людей, кому не хватит места в БМП, подвезут следом. Сразу же с началом движения откроешь огонь из всего оружия. В каждую машину посадишь по два бортовых пулеметчика с ПК. Оцепишь здание так, чтобы никто не ушел. Внутри будет действовать Комитет, а твое задание — никого не упустить!“»

Никого не упустить — это в первую очередь Амина. (Одна конкретная задача, одна главная цель, один смысл действия: «Никого не упустить!» — то есть не дать уйти, ускользнуть Амину, и — баста! И ни слова о том, чтобы прикрыть атакующих, обезопасить их извне и оказать огневую поддержку. Скажут потом — это же само собой подразумевалось. Ерунда все это, говорильня оправдательная. В четко определенных пунктах боевого приказа нет предположений, «подразумеваний», двусмыслиц — это военные хорошо знают и ясностью этой в бою руководствуются.)

У меня в роте было 120 человек и 13 БМП. Один взвод и пять БМП под моим командованием выполняли задачу по штурму дворца в первом эшелоне. Следом за нашими группами и четырьмя ведомыми Турсункуловым бэтээрами с «зенитовцами» выдвигались еще две моих БМП с задачей доставить подкрепление, состоящее на сто процентов из солдат батальона.

Взвод лейтенанта Назарова Рустама Чингизовича (замкомвзвода прапорщик Ишанберды Мамедназаров) должен был блокировать зенитный дивизион, а 3-й, старшего лейтенанта Ниезитдина Намозова (заместитель прапорщик С. А. Алисултанов), выделялся в резерв полковнику Колеснику.

Группы я сформировал следующим образом. Сразу оговорюсь: подбор и расстановка членов экипажей — это не моя компетенция, мне их просто поставили, не знакомя, и не было ничего такого от «боевого братства». Правда, сказали: «Вот ваш командир на первом этапе — старший лейтенант Шарипов. Он вам покажет ваши машины и старших машин. Через Шарипова вы будете держать связь». Что-то уело меня, даже обидело, а потом махнул рукой — да загружайтесь себе как хотите. Так, как вам ваш начальник повелел, как принято у вас — без имени и отчества. Влезьте неповоротливо бочком один за другим и не высовывайтесь, носа не кажите при выдвижении. А все остальное предоставьте нам. Мы уж как-нибудь без вас, сторонних на первом этапе штурма и не очень-то залихватских на вид, если вас наблюдать со стороны; доставим вас, ребятки, аккуратненько, не мешало бы без происшествий, и по дороге постараюсь вас не шибко помять, чтобы вы к бою были готовы. Я ввозил в огонь боя группу «Гром».

1-я группа (пятый экипаж) — это моя, командирская, машина (№ 030) и четверо моих орлов. Экипаж: Романов, Репин, Мазаев, Козлов, Асадулла Сарвари.

2-й группой командовал командир взвода лейтенант Хамидулло Абдуллаев (заместители: прапорщики Кучкаров Г. Н. и Машарипов Рузмет Машарипович, ротный старшина, находились в разных машинах в качестве старших машин). БМП группы: № 035, 036, 037, 038. Поэкипажно кагэбисты в машинах были размещены так:

(головная № 035 — старший машины лейтенант Абдуллаев), десант бойцов КГБ: Балашов, Баев (его в последнюю минуту «изъяли» из экипажа Карпухина), Федосеев, Швачко;

(№ 037 — прапорщик Кучкаров): Емышев, Кувылин, Кузнецов, Якушев, Бояринов;

(№ 038 — старший сержант Шухрат Мирзоев): Голов, Анисимов, Гуменный, Зудин, Соболев, Филимонов;

(№ 036 — прапорщик Машарипов): Карпухин, Берлев, Плюснин, Коломеец, Гришин.