сторону комнаты.

– А что здесь происходит? – подходит Марина, складывая на груди руки. – Вы кто такой?

– Марин, мне надо… Посиди немного с Анфисой, а потом ее заберут в детский дом, – выдавливаю хрипло. Анфиска топает из комнаты, а я с трудом различаю силуэт доченьки сквозь пелену выступивших слез…

Родион.

Олька хрустит попкорном, сидя справа, а на большом экране мелькают кадры. Почти как мои мысли… Они вертятся вокруг дурацкого поступка, не желая переключаться ни на что другое… И что на меня нашло? Идиот… Ее тихая мольба, слова благодарности, теплый взгляд карих, как гречишный мед глаз… У меня от одних воспоминаний об этой девчонке сносит крышу. Мне ее просто жалко, вот и все… Наверное, хорошо, что Полина меня прогнала… И хорошо, что я сорвался. Пусть считает меня козлом и расчётливым мерзавцем. Помогу ей на расстоянии… Завтра же отправлю к ней адвоката, и пусть сами разбираются.

– Папуль, тебе кино нравится? – Оленька дергает меня за рукав. – Ты из-за мамы расстроился? Да ну ее… Ты у меня самый лучший, а этот ее… Он на хлюпика похож или на гомика.

– Оля! Откуда ты такие слова знаешь? Из-за мамы я давно не переживаю, не волнуйся.

– А что тогда? Ты грустный.

– Обидел одного человека, а теперь мучаюсь. Смотри кино, солнышко.

Ерзаю в кресле, мечтая поскорее очутиться на улице. Олька просит меня купить ей кукурузных чипсов и фанты. Тихонько выхожу в холл кинотеатра и направляюсь к кассе, чувствуя, как в кармане вибрирует телефон.

– Слушаю вас, – отвечаю абоненту с незнакомым номером.

– Родион Максимович? Простите за беспокойство. Ох… Полинка меня, наверное убьет, – в динамике дрожит растерянный женский голос.

При упоминании Полины сердце сжимается в болезненный комок.

– Вы кто? И что случилось? – спрашиваю, слыша, как на том конце провода жалобно плачет малышка.

– К Поле приходили из полиции. Или из следственного комитета, я так и не поняла. Емельянов его фамилия, капитан юстиции… – всхлипывает женщина.

– Успокойтесь и расскажите мне все. Кто вы?

– Марина… Я педиатр из частной клиники, вы меня вызывали к Атамановым. И я не могу все время сидеть с Анфиской. У меня работа, вы же понимаете…

– Давайте по порядку. Где вы сейчас?

– У себя дома. Полинку забрали по подозрению в убийстве, представляете? Ну разве не бред? Полина и убийство… Я оформила отгул и сижу с Анфисой, но долго я не могу этого делать. Мне работать надо, – с мольбой в голосе протягивает Марина.

– Это Полина попросила вас мне позвонить? – спрашиваю осторожно, чувствуя, как невидимой рукой меня обнимают неуверенность и стыд.

– Нет, что вы! – тараторит Марина. – Полина и словом о вас не обмолвилась. Я нашла в интернете название фирмы, где вы работаете и уговорила секретаршу дать ваш личный номер телефона. Извините меня…

– Понятно. Напишите мне ваш адрес, я подъеду.

– А ко мне-то зачем?

– Заберу ребенка. Вам нельзя терять работу.

– А вам? А вы?

– Разберемся, Марина. Не волнуйтесь.

До окончания киносеанса остается двадцать минут. В зале вспыхивает свет, Оленька собирает мусор в пакет и вскидывает на меня довольный взгляд.

– А теперь куда, папуль? Давай на каток? В парке Победы новый каток залили и…

– Оленька, а ты можешь помочь мне? Вернее, не мне, а другому человеку… Она…

– Папа, этот из-за нее ты такой хмурый? Говори, что случилось? И, да… Я не против помочь.

– Хорошую женщину забрали в полицию, а ее маленькая дочка осталась одна.

– Господи… Совсем одна? А сколько ей лет? – участливо спрашивает моя красавица.

– Совсем маленькая. Кажется, годик. Или меньше…

– Пап, ты в своем репертуаре, – кокетливо добавляет Ольга. – Она ходит?

– Да, неуверенно, но ходит.

– Значит, год ей. У моей подруги Таньки Черновой сеструха такого возраста. Я знаю, как с такими мелкими обращаться. Поедем или так и будем стоять?

– Едем.

Размышляю, чем заняться в первую очередь. Ольга садится на заднее сидение, переключая внимание на телефон, а я звоню юристу. Отчего-то, я был убеждён, что Петюня уйдет в запой и только потом пойдет в полицию… Но подонок поступил иначе… О чем он только думал, мерзавец? Кем надо быть, чтобы так поступить со своим ребенком? Попадись он мне сейчас… Меня рвут на части злость и бессилие. Я еще никого не вытаскивал из тюрьмы… Как это вообще делается?

– Александр Владимирович, мне нужна информация по делу. Срочно! – почти кричу в динамик.

– Слушаю вас, Родион Максимович.

– Вдову моего отца задержали по подозрению в убийстве. Выясни, где ее содержат и кто ведет дело. Срочно!

– Да понял я, понял… Адвокат по уголовным делам готов выслушать вас.

Мысли против воли возвращаются к моему поступку… Как смотреть ей в глаза? Примет ли Полина помощь или оттолкнет, держась за остатки достоинства? Или, напротив, увязнет в горьком колодце из вины и стыда? Не станет ли чувствовать себя обязанной «отработать» его любезность? Погруженный в безрадостные мысли, въезжаю во двор кирпичной многоэтажки по адресу, указанному Мариной. Порыв холодного воздуха отрезвляет меня. Ступаем с Оленькой по тротуару и входим в подъезд. Давлю на кнопку звонка, слыша, как за дверью копошится Марина и плачет малышка.

– Хорошо, что вы пришли, – распахивает дверь девушка. Приглашает в квартиру и дежурно предлагает выпить чаю. – Анфиса все время плачет, а я… Хоть и педиатр, не знаю, что делать. Уже и кормила ее, и играла.

– Ути, какая она прикольная, – без стеснения протягивает Оленька. – Да, пап? Такая забавная. Мы ее сейчас заберём?

– А это ваша дочка, Родион Максимович? – поджимает губы Марина.

– Да. Она поможет мне с Анфисой. Вы не знаете, куда Полину… Романовну повезли?

– Нет… Меня не посчитали нужным уведомить.

– Сам узнаю. Марина, соберите вещи для девочки. Я займусь поиском няни.

Глава 6

Полина.

Я так часто представляла все это, что реальность уже не кажется мне пугающей… Видела как наяву сурового следователя, кабинет со столами, заваленными бумагами, стеллажами с бесконечными папками… Выходит, Петя выполнил свою угрозу и тотчас побежал к полицию? Странно, что не испугался подставить под удар себя… Уверена, он нашел нужные слова, чтобы выйти из воды чистеньким. А мне что делать? Мудрые люди говорили: делай то, что должно… И будь что будет.

Замок клацает, а металлическая дверь протяжно скрипит и распахивается, являя взору конвоира.

– Атаманова, на допрос.

Я имела неосторожность тотчас признаться в убийстве. На вопрос следователя Емельянова ответила утвердительно, за что меня поместили под стражу. Вот же дура! Могла ведь отнекиваться или сделать вид, что впервые слышу об убиенном Артеменко