Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я сам разберусь, Егор Львович, – цежу, поглядывая, как Поля пьет чай с пирогом. Хорошо, что я вышел… Она стеснялась при мне есть. И вообще… стеснялась. Отводила взгляд, заливалась стыдливым румянцем и думала над каждым словом.
– Не разберёшься, Родион. Ты слишком вспыльчив. Наломаешь дров, а потом мне расхлебывать.
– Рассказывай, что там по делу, – бросаю сухо, косясь на охранников, гуляющих возле палаты Полины. Нашли преступницу-рецидивистку…
– Вдова Артеменко нашла свидетелей, которые готовы подтвердить в суде, что Полина испытывала неприязнь к убитому. Я хочу переквалифицировать статью 105 в 108-ую (Статья 108 УК РФ – убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны. Примечание автора). Но если Наталья Артеменко убедит сотрудников завода дать показания в суде, сделать это будет… почти невозможно. Надо что-то решать, Родион Максимович, – взволнованно шепчет Караваев. – Полине уже предъявили обвинение.
– Так что же вы тянете? – почти рычу я. – Когда они разрешат исследовать тело? И когда привлекут к ответственности ничтожество, сдавшее Полину? Вы ничего не делаете, Егор! Кормите меня завтраками, а сами… И все это время Полина сидит в нечеловеческих условиях. Болеет, недоедает… Неужели, нельзя добиться подписки о невыезде? Или на крайний случай домашнего ареста? Полина скучает по дочери… Видели бы вы, как она плакала, смотря на фотографии малышки… У меня чуть сердце не разорвалось.
– Успокойся, Родион, – Егор снова переходит на «ты». – Спешка в нашем деле не нужна. Я не хочу вызывать в следователях ярость. Мне и так приходится выпрашивать у них все… В буквальном смысле! Ты не представляешь, что я им пообещал ради твоего визита сюда.
– Не говори, что свою честь! Прости… Я тебе доверяю, ты один из лучших специалистов, Егор. Просто… Добейся, чтобы Полю отпустили под подписку о невыезде. У нее нет близких родственников, маленькая дочь остается без присмотра. Ну, есть же какие-то лазейки в законе? Должны быть.
– Обещаю решить этот вопрос в ближайшие дни.
Караваев кивает на прощание и уходит «решать вопросы», а я возвращаюсь к Полине. Меня не покидают мысли о влиянии Петюни на следствие. Уж очень все гладко выходит… И свидетели тотчас нашлись, и записи с камер внезапно пропали… Надо бы к нему наведаться, только куда?
– Спасибо, Родион… Максимович, – шепчет она. Улыбается и опускает взгляд. – Я и забыла, что домашняя еда такая вкусная. Мне кажется, или ты чем-то обеспокоен?
– Полина Романовна, а куда мог съехать Петр?
На миг мне кажется, Полина бледнеет… Приоткрывает рот в немом протесте и ловит воздух, не в силах вымолвить и слово.
– Не надо, прошу тебя… Вас. Будет только хуже, если вы призовете его…
– Полина, я должен понимать, что происходит? Слишком все в деле гладенько. Прямо как по маслу… Кто-то тебя зарывает, ты разве не видишь? Свидетели нашлись, готовые подтвердить, что ты ненавидела Артеменко.
– Что? Какая ерунда! Да я только здоровалась с ним, когда видела на заводе. За что мне его ненавидеть?
– А свидетели скажут, что ненавидела.
– Вы думаете, Петя общается с его вдовой?
– Конечно. Я почти уверен в этом. И подсовывает ей липовых свидетелей, чтобы самому выйти сухим из воды. Он хочет, чтобы тебя посадили. Кто станет единственной наследницей, если тебя посадят?
– А… А…
– Правильно, Анфиса. Как твой единственный преемник. А кто ее отец? Он же записан ее отцом?
– Да. Ты же сам знаешь… – обессиленно выдавливает она.
– Ну так он и единственный опекун Анфисы, на случай, если ты получишь срок. Петюня не такой идиот, каким кажется… Ему нужно все, Полина.
– Рябиновая двадцать семь, – цедит она. – Это коммунальная квартира. Там живут три семьи. Когда мы познакомились, Петя жил там. Потом уже переехал ко мне. Больше ему идти некуда…
– Ладно. Пойду я, – вздыхаю и осторожно сжимаю ее прохладную кисть. – Держись. Прикидывайся больной, чтобы полежать подольше.
– Хорошо. Спасибо тебе за все, – Полина сжимает мою руку в ответ.
Как же хорошо… Ее улыбка, появившийся румянец, доверие, струящееся из глаз… Я ухожу с легким сердцем. Забиваю адрес в навигаторе и еду в надежде добиться от Петюни правды. Паркуюсь возле подъезда, завидев мужиков, идущих нетвердой походкой по тротуару. А вот и мой…
– Петя! – кричу и вскидываю ладонь, чтобы подонок меня заметил.
– Я ща, мужики! Ща-а разберусь с этим перцем и… вернусь.
Поигрываю пальцами, предвкушая драку… Он заслужил.
Глава 8
Родион.
Вспоминаю огромные глазищи Фиски и старюсь усмирить гнев. Его слишком много… Возмущения, ярости, непонимания, омерзения – только такие чувства вызывает в душе эта дрянь. Но я не должен все испортить… Ради девчушки, живущей в моем доме. Ради вдовы моего отца, с кем я так и не примирился при жизни…
– Чего хотел, братишка? – мерзкий запах перегара касается ноздрей.
– Я тебе не братишка, сволочь. Ты думаешь, что зароешь Полину, да? Тратишь мои денежки, подкупая липовых свидетелей? Только на что это тебе? Уж не причастен ли ты к убийству этого Артеменко?
– Нет! Конечно, нет! И никого я не подкупаю, не докажете! – хрипит он. – Это жена Артеменко пошла на завод и поговорила с мужиками. Попросила вспомнить…
– И они вдруг вспомнили? – рявкаю, мечтая поправить наглую морду Петюни кулаком. – Два года молчали и тут… вспомнили?
– Наверное, я ни при чем, – скулит он. – Я честно во всем признался.
– Хочу предупредить тебя, Петя об ответственности за дачу ложных показаний. Также считаю нужным добавить, что адвокату Полины разрешили провести повторную экспертизу тела Артеменко. Если он умер не от удара вазой – пеняй на себя! Уж не ты ли его добил, мразь?
– Нет, нет! Честное слово, не я. Я только свидетель. И я помогал Польке тащить тело. И все! Богом клянусь, мамой клянусь.
– Не верю я тебе… Предупреждаю, у Полины Романовны сильная защита. Мы докопаемся до правды, а тебе придется ответить за все – подлог, вранье и подкуп свидетелей.
На мгновенье мне кажется, что лицо Петюни бледнеет, а подбородок начинает мелко-мелко подрагивать… А что он думал, у него все сойдет с рук? Проклятый миллион скоро кончится, что он будет делать? Придет за новым?
– Я вас понял, Родион… Как вас там…
– Максимович, – бросаю сухо и разворачиваюсь в направлении машины.
Ума не приложу, зачем ему прикладывать столько стараний? Он всерьез решил, что мы с братом отдадим наследство ему? Ладно Полина – она все-таки была женой отца. А он-то тут каким боком?
Запускаю двигатель,